«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

Пузатый красный солнца шар
Приносит новый день мне в дар.
А значит, уж пора вставать
И начинать скорей играть.

Ох, сколько планов у меня,

Хватило бы сегодня дня.
Жаль только, взрослым не понять,
Во что мне следует играть.

На месте их я б не кричал

Или с опаской не ворчал: —
Надеюсь, этот обормот
Опять с ума нас не сведёт, —
А догадался: сын, играя,
Мужской характер закаляет.

Вы в детстве сами неужели

Всегда тихонями сидели?
И делали, что говорят, —
Такой вот паинек отряд?

Советуют – ах, не стерпеть! —

Мне на полу юлу вертеть.
Или, что уж совсем никчёмно,
Заняться кубиками скромно…
Им словно бы позволить жалко
Мне жить насыщенно и ярко!

С огнём вообще нельзя играть,

Нельзя сестрёнку подсекать.
Как в барабан, в поднос стучишь,
И снова им не угодишь.
Капкан устроишь на гостей —
«Марш к себе в комнату, злодей!»

И рыбу мне нельзя удить,

Чтобы костюм не промочить.
И фейерверк им не хорош,
Хотя воды в нём ни на грош.

Самим им явно невдомёк,

Как в радости прожить денёк.
Мои желания и нужды
Им всем, определённо, чужды.

Просить поесть, когда хочу, —

Об этом я вообще молчу. —
Есть нужно, когда все едят, —
Они в ответ мне говорят.

Счастливыми их наблюдать

Могу, когда ложусь я спать.
И слышу, говорит отец: —
Сегодня шалостям конец.
Что возмущает разум мой:
Они невежливы со мной!

Она прочитала нам и другие свои стихи. Много. Но я как-то их не запомнил. И разговаривала она с нами всё время. А когда мы уже почти добрались до Кеннон-стрит, она сказала:

– У меня тут есть два новых шиллинга. Как думаете, они помогут проложить дорогу к славе?

Ноэль сказал «большое спасибо» и уже хотел взять свой шиллинг, когда Освальд, который не забывает данных ему по какому-то поводу наставлений, быстро вмешался:

– Огромное вам спасибо, но отец наш считает, что мы не должны ничего брать у незнакомцев.

– Досадная закавыка, – покачала головой наша попутчица. Должен отметить, что разговаривала она не как настоящая леди, а почти как сорванец, который для смеху нарядился в платье и шляпку. – Очень досадная, – повторила она. – Но не кажется ли тебе, что мы с Ноэлем почти родня, раз оба сочиняем стихи? Ты, наверное, слышал о братстве поэтов? Чем мы не тётка с племянником или кто-то в этом роде, а?

Я терялся с ответом, а она продолжала:

– Вообще-то, ты молодец, что помнишь наставления отца. Но послушай: возьми эти шиллинги, и вот тебе моя визитная карточка. Дома расскажешь обо всём отцу. Если он будет недоволен, вернёшь мне мои шиллинги.

Ну и мы взяли монетки, а она пожала нам руки и говорит:

– До свидания. Доброй охоты!

Когда дома мы рассказали о ней отцу, он успокоил: всё в порядке. А потом посмотрел визитку и добавил, что нам оказали великую честь. Эта леди пишет стихи лучше любой другой из ныне живущих. Но мы-то никогда раньше о ней не слышали. И вообще, для поэта она оказалась слишком весёлой. А старине Киплингу честь и слава! Благодаря ему мы не только могли наслаждаться «Книгой джунглей», но и получили два шиллинга.

Глава 5 Поэт и редактор

Было здорово оказаться в Лондоне без взрослых. Мы справились, как попасть на Флит-стрит, где, по словам отца, находятся редакции всех газет. Нам объяснили: идите прямо по Ладгейт-Хилл. Хорошо, что мы не сразу туда отправились. Оказалось, идти следовало в другом направ- лении.

Когда на пути нам встретился собор Святого Павла, Ноэля так и потянуло внутрь, и мы увидели, где похоронен Гордон[11], то есть посмотрели на его надгробие. Как-то оно простовато, если вспомнить, что это был за человек.

Потом мы вышли на улицу и долго ещё шагали, пока не спросили у полицейского, далеко ли ещё до Флит-стрит. Он ответил, что лучше бы нам вернуться через Смитфилд назад. Мы так и сделали. Смитфилд-то теперь вполне мирное место, даже, пожалуй, какое-то скучноватое. Там ведь уже уйму лет никого не казнят и не сжигают на кострах.