«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

– Не удивлюсь, если это и впрямь были жулики, – сказал Ноэль, досасывая остаток своей макаронины. – Соседи-то эти наши, знаете ли… На нас смотрят как на пустое место. Ездят в отличном собственном экипаже. Для визитов у них отведён специальный день, когда к ним съезжаются гости в кебах. Полагаю, у них полно посуды, драгоценностей, дорогих тканей, ценных мехов и всего такого прочего. Давайте-ка мы и вправду сегодня ночью покараулим.

– Обыкновенные жулики по второму разу не сунутся, – заявил Дикки. – Если это, конечно, были обыкновенные жулики. Но ведь в домах, где никто не живёт, свет иногда зажигают совсем другие личности. – И он глубокомысленно воззрился на нас.

– Это ты про фальшивомонетчиков? – сообразил Освальд, который почти всегда ловит мысль на лету. – А вот интересно, хорошая ли полагается награда тем, кто навёл полицию на след такой банды?

Дикки сказал, что награда уж точно должна быть солидной. Фальшивомонетчики – публика отчаянная. И приспособления для отливки фальшивых монет увесистые, врежут такой штуковиной по башке детективу – на ногах не удержится.

Между тем подошло время пить чай. Дора с Г. О., объединив свои капиталы, наскребли на дыню – довольно большую, хотя и слегка подмякшую с одного бока, но очень вкусную. Мы её быстренько уплели, а семечки собрали и промыли. Потому что из них, если взять булавки и вату, получаются разные интересные штуки, которые мы и принялись мастерить. И никто больше ни словом не заикнулся про слежку за соседним домом.

Только уже перед самым сном Дикки, сняв куртку и жилет, но не добравшись ещё до штанов с подтяжками, поинтересовался:

– А что насчёт фальшивомонетчиков?

Освальд, успевший освободиться от галстука и пристежного воротничка рубашки, проговорил (поскольку на языке у него вертелся тот же вопрос):

– Конечно же, я собирался понаблюдать. А воротничок отстегнул, потому что он мне туговат.

Возможно, дело это опасное, рассудил Дикки, а потому девчонок втягивать в него не стоит, но Освальд мигом напомнил ему про честное слово, которое мы дали Элис, добавив, что честное слово свято – даже в тех случаях, когда кажется самым удобным о нём забыть.

Но заводить разговор с Элис в присутствии Доры было никак нельзя. Поэтому Освальд, войдя в спальню девочек, объявил, что принёс показать им гусеницу. Дора, которая их на дух не переносит, с визгом бросилась вон. Тут Освальд и предупредил Элис. Она ответила, что пойдёт, как только сможет улизнуть, а улизнуть она сможет не раньше, чем заснёт Дора. Вот и пришлось нам ждать. А потом красться тихонько на цыпочках, чтобы пол где-нибудь случайно не скрипнул и не разбудил Дору. Девочки-то ведь, опасаясь жуликов, спали с открытой дверью. В итоге выйти нам удалось куда позже, чем мы смогли бы без Элис. Хорошо ещё, ей не пришлось канителиться с одеванием. Сообразила по секрету от Доры напялить ночную рубашку прямо поверх всего.

Мы прокрались мимо кабинета отца, выбрались через стеклянные двери веранды наружу, спустились по железным ступенькам в сад, очень тихо прошли к каштану и вскарабкались на него. Сперва я было подумал, что мы просто играем в свою любимую карточную игру, как говорит дядя соседского Альберта, когда нам случается в очередной раз свалять дурака. Окна дома-то были темнее некуда. Но потом мы услышали звук. Он доносился со стороны калитки в дальнем конце сада.

Такие калитки есть в каждом из наших садов, и выходят они в проулок за садами. Ну, знаете, что-то вроде чёрного хода. Очень удобная штука, когда не хочется никому говорить, куда идёшь. Калитка в конце соседнего сада стукнула. Дикки ткнул Элис в бок с такой силой, что, если бы Освальд не проявил редкостное присутствие духа, она бы уж точно свалилась с дерева. Но он успел вовремя крепко схватить её за руку. И мы стали смотреть. Спутники мои немного перепугались. Ожидали-то мы только света в окнах, да и его не наверняка, и вдруг такое!

На соседнем участке по дорожке к дому быстро перемещался смутный человеческий силуэт, и мы заметили, что под тёмной накидкой, которая плотно его укутывала, скрывается таинственная ноша. Прочее одеяние придавало ему сходство с женщиной в матросской шапочке.

Мы даже дышать перестали, когда она проходила под нашим сторожевым каштаном. Достигнув задней двери дома, фигура тихонечко постучалась, её впустили. В окнах комнаты на первом этаже, где хозяева всегда завтракали, возник свет. Он пробивался через зазоры между закрытыми ставнями.

Дикки сказал:

– Ого! Вот все остальные от зависти задохнутся, когда узнают, что` прошляпили.

Но Элис происходящее не понравилось. Как-никак она девочка. Поэтому я не виню её. Если честно, я ведь и сам сначала подумал, что лучше бы нам сейчас потихоньку смыться, а вернуться попозже с подкреплением. Желательно вооружёнными до зубов.

– Точно не жулики, – прошептала Элис. – Эта таинственная личность не вынесла вещи из дома, а, наоборот, принесла. Вероятно, и впрямь фальшивомонетчики. И… Ой, Освальд, давай не будем. Эти их штуковины для отливки фальшивых монет бьют очень больно. Пошли лучше спать.