Искажение

«Моё умение кажется чудом, но это всего лишь особенности организма, результат долгой эволюции в условиях моей родной планеты. Аммердау – суровый мир, в нём обитает всего один разумный вид, зато полным-полно хищников, и, чтобы выжить, необходимо постоянно оставаться начеку. В результате, за тысячи и тысячи лет естественного отбора мой вид постепенно приобрёл комплекс умений, который земная фауна обозвала странным словом „принюхиваться“. Я не отрицаю – распознавание запахов играет в моём умении важную роль, но в целом оно намного сложнее простого обоняния. Я улавливаю звуки, даже едва различимые, я могу связать звуки с запахами и „расставить“ их по карте, которую держу в голове. Я умею увязывать звуки и запахи с формой и понимаю, кого чувствую на расстоянии. Я не принюхиваюсь, а „рисую“ отражение мира у себя в голове, но ограниченность земной фауны не позволяет ей это осознать…»

блог любознательного инопланетянина

– Мне нравится Москва, – произнёс Иннокентий, стоя на самом краю крыши. – Она и старая, и новая. Её пытались отравить эклектикой, в ответ её стошнило постмодерном. Она сотни лет отбивалась от Ша куполами, а потом их начали рубить, как головы, но не справились. Здесь идёт постоянная война, но она помогает городу жить и хранить себя в вечности. Москва впитала смерть, но не страх смерти, и порой кажется, что сам её камень противится Ша.

– Здесь больше нет сорока сороков церквей, – негромко сказала Порча.

– Их всё ещё достаточно, – качнул головой Кросс. – Всё ещё достаточно…

Дом, где жила Ленка, располагался не в центре, но был весьма высок, и с его крыши открывался отличный вид на город. А сегодня, когда облака разбежались, – почти на весь город, и лишь далёкие окраины терялись в тёмной дымке приближающейся ночи, отзываясь на взгляд Иннокентия едва заметными блёстками освещённых окон. Город стелился под ногами толстяка именно так, как требовалось ему для работы.

– Я никогда не видела, как ты принюхиваешься, – заметила Порча.

– Может, и не надо? – усмехнулся в ответ Кросс.

– Почему?

– Не всем нравится.

– Вряд ли что-нибудь способно изменить моё отношение к тебе.

– Посмотрим…

Он достал из внутреннего кармана плоскую коробочку, по виду – портсигар, потянулся к защёлке, но замер, вспомнив обещание, вернул портсигар обратно и попросил:

– Давай одежду.

Порча протянула испачканную кровью футболку, Иннокентий осторожно взял её в руки, оглядел, поднёс к лицу и закрыл глаза. Помолчал, глубоко дыша и всасывая пропитавшие футболку запахи: крови, пота, смерти, ужаса и убийцы, опустил руки, «переваривая» полученную информацию, а когда закончил, из его головы медленно поползли чувствительные усики: три десятка длинных, с полметра каждое, покрытых бесчисленными щетинками усика.

– Чёрт! – едва слышно прошептала девушка.

Иннокентий вновь глубоко вздохнул, и усики пришли в движение: одни медленно описывали плавные линии, при этом ухитряясь не сталкиваться между собой, другие дрожали, целясь в разные стороны, третьи замирали, вытянувшись в струну, и оживали только для того, чтобы чуть-чуть сместить положение.

Зрелище получилось не для слабонервных: толстяк стал настолько бледен, что в какой-то момент показалось, будто он умер и продолжает стоять на ногах лишь по воле притаившегося внутри чудовища, и потому Порча вздрогнула, услышав голос:

– Запах убийцы слишком слабый или слишком обыкновенный. Он теряется… Я не чувствую твоего врага. Извини.

– Признаться, я не особенно надеялась, – ответила Ленка, забирая футболку и бережно укладывая её в пластиковый пакет. – Он очень, очень осторожен.

– Ты его найдёшь, – усмехнулся Иннокентий, вновь доставая портсигар.

На этот раз толстяк раскрыл золотую вещицу, и Порча увидела два ряда маленьких, плотно запечатанных пробковыми крышечками пробирок с жидкостями разных цветов.

– Это запахи тех, кого я ищу, – объяснил Кросс. Он по-прежнему держал глаза закрытыми, но знал, что девушка заинтересовалась. На ощупь выбрал одну из пробирок, поднёс к ноздре, едва-едва, на миллиметр приподнял крышку и глубоко вздохнул.