Искажение

– Я же тебе говорил, что случилось с Элдоном. – Я протягиваю ему пачку «инки». – Хочешь, Крис? – сигареты здесь на вес золота.

– С удовольствием. – Он щелкает зажигалкой. – У парня была вполне конкретная причина, чтобы свихнуться. Так что все просто объясняется.

Мы какое-то время молчим, обдумывая нашу ситуацию.

– Сказать тебе кое-что в библейском стиле?

– Давай, старик, – улыбается Баллард.

– Еще не пропоет петух сегодня, как пустыня с нами заговорит.

Мой друг внезапно серьезнеет. Он лучше других солдат понимает, что наша реальность – лишь яичная скорлупа, которую легко разбить, а под ней, дыша в темноте, терпеливо ждет нечто. Ждет нас.

Я ощущаю прикосновения чужого разума с того самого момента, когда за моей спиной оказались ворота Дисторсии – пока что мягкие, на грани восприятия, но их невозможно ни с чем спутать. На какое-то время помогает попытка сосредоточиться на текущих делах, создавая иллюзию, будто все в порядке, – ощущение безопасности и покоя. Но лишь до первого случая, когда мы от страха рухнем наземь, сдирая себе кожу с лица.

Суббота, 25 июня, 0.10

Форпост Дисторсия, пустыня Саладх, Южный Ремарк

Исследовательский институт, преобразованный во время войны в военную базу, построен в виде прямоугольника размером сорок на сто двадцать метров. Въездные ворота находятся на севере, посередине короткой стороны. За ними, слева, стоит «здание инженеров», которое заняло командование. Идя дальше, вглубь плаца, добираемся до «лаборатории» – скорее барака, чем настоящего дома. Ученые бросили там часть оборудования, которое не убрали ни войска Союза, ни наши.

Еще дальше, на южной стороне, перпендикулярно обоим зданиям, стоит медсанчасть. Ее серое бетонное строение видно сразу же, когда въезжаешь в ворота. Не знаю, что размещалось там до войны, но теперь его заняла капитан Заубер. С крыши медсанчасти открывается лучший вид на Отортен. Она служит наблюдательным пунктом, укрепленная СМЗ, мешками с песком и досками. Мы сменяем там отделение Соттера, громко жалующееся на наше опоздание. У парней от усталости слипаются глаза.

Мы как-то устраиваемся на деревянных поддонах, на которые наши предшественники набросали немного тряпок, чтобы было удобнее. Для командира отделения даже зарезервирован пластиковый стул, его притащили со склада, расположенного справа, напротив лаборатории. Это последнее здание базы, где мы сложили бо́льшую часть запасов и барахло, которое пригодится позже.

С наблюдательного пункта хорошо видна продолговатая палатка недалеко от ворот, которая служит нам казармой. Сержант Голя утверждает, что, если бы капитан иначе распределил здания, нас можно было бы разместить в помещениях, без необходимости спать под брезентом. Но командование, как всегда, знает лучше.

Водяная Блоха берет у меня бинокль с ноктовизором и вглядывается в темноту, водя им справа налево, будто в надежде увидеть что-то необычное – группу готовящихся к атаке повстанцев или стаю экзотических зверей.

– Видишь что-нибудь, Джаред? – от нечего делать спрашиваю я.

– Не знаю, шеф, – неожиданно отвечает он; зрение никогда его не подводит.

– Как это – не знаешь?

– На двенадцать часов, чуть вверх. – Он показывает на точку напротив нашего поста.

Сперва в густом мраке не разобрать подробностей – глазам приходится привыкнуть к зеленому свечению, чтобы понять, о чем говорит Дафни. Но затем я замечаю, что по склону Отортена ползет нечто вроде туманного пятна, которое слабо поблескивает и постоянно меняет форму, скорее похожее на оптическую иллюзию, чем на нечто реальное.

Я протягиваю бинокль Балларду, но тот отрицательно качает головой – он видит лишь черную муть, так же как Пурич и Гаус. Когда бинокль возвращается ко мне, я уже сомневаюсь, что там вообще что-то было. Водяная Блоха явно нервничает и долго всматривается в ночь, пытаясь пробиться сквозь ее завесу. Но в конце концов все мы замечаем свет.

Над пустыней вспыхивает светящийся шар. Размеры его оценить трудно, поскольку трудно оценить расстояние. Объект напоминает раскаленный мяч, который сперва висит неподвижно, а затем начинает плясать в темноте.

То и дело меняя цвет с белого на голубоватый, он быстро перемещается из стороны в сторону, то зигзагообразно снижаясь, то снова взмывая вверх. Я связываюсь с сержантом Голей, хотя знаю, что тот сейчас спит. Он принимает мое сообщение и, не говоря ни слова, бежит к нам из здания инженеров, до которого около ста метров.

Еще стоя на верхушке лестницы, он замечает «светлячок». Я протягиваю ему бинокль, но светящийся шар исчезает столь же внезапно, как и появился. Сержант приказывает нам выпустить ракету. Магниевая вспышка отбрасывает беспокойные тени, длинные очертания камней и растений.

В радиусе двух километров не видно ни единой живой души.

– Есть идеи, что это за хрень?

– То же, господин сержант, что выгнало людей из Кумиша, – не задумываясь, отвечаю я. – Оно напоминало шаровую молнию. Мы со старшим рядовым Баллардом видели полосы на стенах, которые могли остаться после ее прохода.

– В Кумише?