Искаженная спираль

Ну, в общем, инструмент. Достаточно удобный, неплохо качающий как мозг, так и инь–компоненту чакры. Мне бы еще найти у кого бы «научиться» клонам, и вообще все будет неплохо. Кстати, больше четырех клонов мне лучше не создавать, возможные повреждения пойдут не на мозг, а на СЦЧ мозга, а это витал лечит плохо. Количество же невелико не столько от тупости, а от структурированности и целеустремленности, слишком прокачеными окклюменцией и прочими практиками. Как–то расструктурировать сознание ради призыва клона не хочется.

Ну а задача с «призывом» сокланов, как их ко мне, так и меня к ним, нашла свое решение. Что в компании четверых упертых трудоголиков совсем не удивительно. Осталась практика и эксперименты. Но это уже точно не сегодня, вымотался изрядно, и умственно, и эмоционально.

Примечание к части

Мне плохо и страшно. ГГ-ою тоже и он хочет в другой мир. Без призывов и амфибий.

напуганный написанным старина Киберъ Рассвет

Бечено.

17. Дорожные сборы

На следующий день призвал я Фукасаку и с чувством морального удовлетворения стал его «дергать» через свежеразработанный круг–призыв. Жабыч призывался и служил маячком исправно, заодно несколько обогатил мои запасы обсценной лексики.

Ну что ж, полезная тварюшка оказалась, да и настроение поднял. А по окончании издевательств научных изысканий, поставил я на всех Удзумаки небольшую печать–маячок. Что любопытно, хоть ставилась она сама с помощью чакры, но после установки её, целостность круга была уже не принципиальна, в четырехмерье объект оставался узнаваемым и находимым, причем за секунды.

Ну а особенности метрики делали место нахождения омаяченного в трехмерье непринципиальным: нужно достать или оказаться трехмерно рядом — там и окажешься. Вообще, оказалась, пространственные техники излишне забираются в многомерность, для перемещения достаточно одной новой линии координат. Что странно, лезть невесть вкуда, с кучей возможных побочных эффектов. При том что блокирующие перемещение техники действовали на искажение возрастающей мерности, то есть, «пробиться из четырехмерья» было значительно проще и гораздо менее энергозатратно, нежели классической техникой из мерности шестой, а то и выше.

А после «клеймения миньонов» снял «осадный режим». Заодно, хитро отмазавшись от обещанного Ацуко сидения со спиногрызами. И вышло это совершенно непреднамеренно, исключительно в силу пертурбаций научной мысли и яркости Марса, да.

В целях же легализации обретенных знаний, лично отловил Огородное пугало, Хатаки Какаши обзываемое. Сей любопытный экземпляр «внутреннего страдальца» покупал джуньяхиры раза два в неделю, как по часам. Вот чем он занимался — хрен его знает, идеи были от селфхармирования до Майто Гая, выводившего «доброго друга» из депрессии «специфическими» методами.

В общем, подкараулил я Пугало и, гипнотически покачивая перед его одиноким буркалом эксклюзивным амулетом, начал пациента разводить. Пациент, представив размер возможной экономии, успешно развелся, в связи с чем, время от времени, в Конохе стали пересекаться некие отвратные, разноглазые хмыри, смотрящие друг на друга, как на то, чем они и являлись.

С утыренными техниками, хлынувшими в мои многомерные закрома вышло забавно. По сути, все, что мне было надо, мне уже принесли. Тот же «хирайшин» Тобирамы–Минато вообще был у меня в архиве, просто не как «техника», а как набор кругов и печатей.

Нечестивое же воскрешение, которое использовать я не стал, но действие смоделировал, оказалось пакостью преизрядной, притом к «воскрешению» имеющее отдаленное отношение. В «душу», оттиск памяти умершего, призывались самые банальные духи, толпой. Жертва для техники им скармливалась как плата и механизм получения чакры. Ну и использовали её духи, как насос, пользуясь сохраненными у блока памяти знаниями. Причем, как понятно, не проверял, но, похоже, именно качали, вроде как природную. В принципе, радикальный свободолюбец или анархист мог взбунтоваться, но не из–за «сильной воли», а в силу жизненных установок в памяти, которой духи, согласно контракту и оперировали. И, что любопытно, Эдо Тенсей был первым ритуалом, а не чакротехникой, встреченным мной тут. Точнее чакротехника, безусловно, использовалась, но сутью «воскрешения» был все же ритуал призыва. Кривенький, не очень рациональный, но любопытный. Хотя бы тем, что кандзи могли использоваться как руны.

Хидены же всяческие, например, Хьюг, были мне банально не нужны. Ориентированные на специфичную рукопашку, на зрение не только сферическое, которым обладал и я, но и имеющим ряд признаков «животного» происхождения, как акцент на движении, интуитивное, точнее «глазное» распознавание последствий концентрации чакры. Много всего, и нафиг мне не нужное, учитывая «свой стиль». Нара, Акимичи, Абураме, Курама — все их «общедоступные», казалось бы, хидены либо были завязаны на особенность чакры, либо были востребованы только вместе с клановыми особенностями.