Исход

– Мне очень жаль. Но ты иногда доводишь меня просто до белого каления. Ты недооцениваешь себя. Может быть, ты и живёшь в тени гигантов, но однажды ты сам станешь гигантом, веришь ты в это или нет.

На какое-то мгновение она полностью открылась, словно её чувства оказались сильнее, чем он думал. Но окошко захлопнулось так же быстро, как было открыто, и Андрей спрашивал себя, заметил ли он вообще что-нибудь или просто подумал, что заметил.

– У тебя есть много друзей, Андрей. И это твои друзья. Не Андрея Керенского, а просто Андрея. И всё-таки я думаю, что эта встреча – правильное дело, и я бы была рада тебя там увидеть. Через десять дней на «Гермесе».

Она встала, не проронив больше ни слова, взяла свой поднос и направилась к трюмам. Андрей отпихнул свою коробку от себя с таким звуком, словно бы кто-то провел ногтем по металлической пластине, и сложил руки перед собой, после чего опустил на них голову. Стану ли я когда-нибудь чем-то ещё, кроме Керенского?

Он знал, что его отец и Николай рассердятся, если он отправится на эту встречу. Он ведь и в третью смену-то перешел добровольно, чтобы избежать подобных ситуаций. А теперь эта тень появилась снова, чтобы достать и поглотить его. Он опять почувствовал интенсивность их эмоций.

Десять дней?

Может, он и в самом деле придёт.

2

«Гордость Маккенны», линкор класса «Маккенна»

Армада Исхода

Глубокая Периферия

23 июня 2785 года

Бег в самом деле успокаивал. В вопросах тренировки Андрей не обладал дисциплинированностью своего брата, однако он, тем не менее, всегда получал удовольствие от усталости, поднимающейся в теле до тех пор, пока не заболят мускулы. Он чувствовал, как его руки ходят по бокам туда-сюда, в такт стаккато, которое выбивали его шаги на почти пустом гравидеке. Пот, пропитавший его светлые локоны так, что те прилипли ко лбу, ощущался, как что-то свежее и чистое. Иногда он чувствовал лёгкое жжение, когда одна из солёных капель попадала в уголки глаз. Его тело всё ещё предпринимало попытки привыкнуть к почти неизменному состоянию невесомости. Наверное, именно поэтому даже давление гравитации ощущалось приятно, даже если оно приносило дополнительную нагрузку.

Андрей полагал, что тренинг и секс имеют нечто общее – хотя его последний сексуальный опыт состоялся почти год назад. Может быть, Николай именно поэтому столько тренируется?

Андрей немного засмущался, но не удержался от смеха – если уж над кем-то потешаешься, делай это в его присутствии, несмотря на возможные последствия. Его смех отразился множеством голосов на семидесятипятиметровом, постоянно вращающемся колесе гравидека, словно кто-то засмеялся вместе с ним.

– И что же именно послужило причиной такого веселья, братишка?

Андрей споткнулся и едва не полетел на пол, когда вдруг в самом деле получил ответ. Его испугал не столько глубокий тембр голоса Николая, сколько командные нотки его отца, которые все чаще звучали в разговоре его брата.

Ещё одна черта, которую мы с ним никогда не разделим.

Андрей ухитрился удержаться и вновь войти в ритм только с помощью почти акробатического прыжка, сев в воздухе на шпагат. Он бросил взгляд назад и увидел своего худощавого, мускулистого брата, который быстро его нагонял.

– Я просто наслаждаюсь тренировкой. – Он попытался заставить свой голос звучать подчеркнуто ровно, однако попытка провалилась.

– Надеюсь, я не помешал.

Конечно, ты помешал. Обычно ты тренируешься во время второй смены – именно поэтому я хотел быть приписанным к третьей.

– Ни в коем случае. Я просто не ожидал кого-то встретить, тем более – кого-то из знакомых.

– На этот раз Андрею удалось взять голос под контроль.

– Я не мог уснуть.

– В самом деле? Тебя выбил из колеи переход в другую смену? – Андрей был рад поменять тему разговора.

Николай догнал его и братья побежали рядом. Примерно одинаковый рост и похожее телосложение заставляли их неосознанно подбирать единый ритм.

– Нет. Я перешел уже давно, около месяца назад.

Андрей знал, что причины ночных кошмаров Николая лежат в прошлом, на годы назад, во временах оккупации Терры и происходивших тогда страшных событиях. Эта тема до сих пор была табу и никто не смел напоминать Николаю об этом. Если уж он сам об этом теперь заговорил…

– Ты был у врача?

Николай засмеялся – тяжело, горько.

– Когда это врачи помогали?

На это Андрей ответа не знал. У него было слишком много собственных тяжёлых воспоминаний о том времени.