Исход

Убираю винтовку в окоп, прикрываю заранее приготовленной тряпкой. Рывком водружаем первый пулемёт на бруствер, вбиваем в плотный грунт колья, закрепляя треногу.

– Поехали?

– Давай, пап!

Гулкая очередь рвёт воцарившуюся после щелчков винтовки тишину. Эффект поразительный. На такой дистанции пули буквально сбривают первую шеренгу ближайшей к нам коробки строя. Крупнокалиберные рули двенадцать и семь производят страшное опустошение в рядах противника. А каково тем, кто шагает рядом? Вдохновлённые увиденным, наши бойцы в окопах восторженно орут, подбрасывают в воздух свои шапки. К сожалению, лента кончается слишком быстро. Перекидываем пулемёты местами. Пусть остывают. Теперь веду огонь короткими очередями, сбивая самых смелых. Или глупых. Противник вдруг рассыпается, и становится гораздо хуже. Нам. Сразу видно побывавших в деле вояк. Умело перебегают по нескольку человек сразу. И пока я выцеливаю одних, они уже залегают. Зато появляются вторые. Но тут над ухом бухает винтовка. Ага. Сын сообразил. Океанцы продвигаются всё ближе, хотя и несут потери. А скоро им вообще станет весело. Семь метров высоты вала позволят мне бить их сверху даже лежащих. Правда, и они смогут стрелять по мне.

– Патроны к винтарю есть ещё?

– Нет. Это всё.

– Тогда я пуст.

И в это время самые быстрые вбегают на минное поле… Земля словно вскипает, когда подлетают выстреливаемые вышибным зарядом эски, а потом рвётся основной заряд… Даже досюда доносятся истошные вопли, в которых нет ничего человеческого. Наступающие не выдерживают и бегут, и мы в два ствола, потому что первый успел остыть, валим всех, кто попадает на мушку.

– Они сгоняют грузовики в линию, пап! – возбуждённо говорит сын.

– Вижу…

Похоже, что за импровизированным прикрытием будет перегруппировка. Эх, мне бы сейчас беспилотник, глянуть, что там происходит… Внезапно из-за машины, так и лежащей на боку, выходит солдат. Я было готовлюсь нажать на спуск, но тут замечаю, что к штыку его винтовки примотана белая тряпка.

– Переговоры хотят, – говорит моя рация голосом Рарога.

– Это можно. Хоть время потянем. Оно на нас работает.

– Так что, идти?

– Пошли кого поумнее. Сам не суйся. Могут обмануть. Или ловушку устроить. Пусть посланный слушает, а на все требования просит время подумать. Час. Это их не испугает. Подкреплений к нам они никак не ожидают.

– А хватит?

– Хватит. Если больше, это может их насторожить, и тогда ломанутся толпой. Могут массой задавить.

– Хорошо.

Рация опять умолкает. Толкаю сына в бок.

– Ты бди, а я попробую с нашими на «Зубре» связаться.

Он кивает, прилипает к прицелу. Жаль, что светлого времени осталось немного. Но у меня два ночных прицела и куча осветительных ракет… Выбираюсь из окопа, благо выход из него ниже края вала, бегу к джипу, одиноко замершему среди кольца телег. В машине пусто. Где же все мои? Замечаю шевеление у палатки. Из неё выскакивает Сола, видит меня, бросается навстречу. Вскидываю руку:

– Потом. Погоди.

Она останавливается, а я ныряю в салон «Воина».

– «Зубр», это Брум. Слышите меня?

Совершенно незнакомый голос отвечает:

– Слышу отлично. Осталось примерно часа полтора, а то и меньше. Подсветите нам позиции врага и свой передний край.

– Увидите на экранах локатора холмы, это мы. Лагерь противника на километр севернее. Но для гарантии подсветим.

– Принято.

– Конец связи.

Вылезаю наружу. Новости отличные! Значит, если протянем резину переговорами, то останется всего полчаса… Увидев, что я вылез из машины, Сола бросается ко мне:

– Ваша светлость, как там?

– Держимся. Сама видишь. Убитые только у врага. Скоро уже и помощь подойдёт.

Женщина облегчённо вздыхает. Потом спохватывается:

– Госпоже баронессе дурно стало. То сидела рыдала, только бормотала себе под нос что-то. А потом просто легла на бок и затихла. Мы и не поняли поначалу, пока Юница не закричала…

– Как они?

– Девочка успокоилась, а госпожа в себя недавно пришла. Пока молчит, только глазами хлопает.

– Скажи, что я ещё живой.

Подхватываю упаковку с ракетами, бегу обратно… Успеваю вовремя – наш парламентёр не спеша возвращается обратно. Когда он равняется с нами, я спрашиваю:

– О чём договорились?

Не поворачивая головы, словно нас нет, он отвечает:

– Обещан час. Потом должны сложить оружие и сдаться. Сказал, что надо подумать.

– Молодец!

– Рад стараться!

Проходит дальше. Вижу бегущего к переговорщику Рарога. Снова спускаюсь. Короткое совещание. И опять же жаль, что быстро темнеет. Это очень плохо. Зато к моей радости выясняется, что и у наших беженцев есть ракеты. Договариваемся, что, как совсем стемнеет, ребята начнут пускать их по очереди в небо. Ну, не верю я океанцам, хоть ты тресни…