Исход

– Совсем маленькую. Не знаю, получится ли, но Вилли прямо воспряла духом, а это главное.

– Арчи, позвольте представить вам Джемайму Лиф. – Это Хью подошел к нему в сопровождении миниатюрной и опрятной блондиночки.

Он спросил, не со стороны ли жениха она, и Хью опередил ее, ответив: «Она моя подруга». Так и сказал – таким тоном, как будто это что-то из ряда вон выходящее. Хью кто-то окликнул, а Арчи остался поговорить с Джемаймой. У нее двое детей, сказала она, и работа в компании «Казалет» – секретарем у Хью. Ему отчетливо запомнился этот разговор. Наконец Полли ушла переодеваться к отъезду, большинство гостей разошлись, а оставшиеся нахваливали поздравительные речи друг друга и праздник в целом. Краем глаза Арчи уже некоторое время следил за ней: она разговорилась с Кристофером – кажется, тем самым кузеном, с которым случился срыв, у него еще была преданная собака. Он подошел.

– Это ведь Кристофер? Давным-давно не виделись.

– С ним все давно не виделись, – отозвалась Клэри.

– Как ваш пес? – спросил он после паузы, которую никто не спешил заполнить; ему уже начинало казаться, что он здесь лишний.

– Он умер.

– О, сочувствую.

Но Кристофер с удивительной ласковой улыбкой ответил:

– Он прожил прекрасную жизнь, и я уверен, у него теперь все хорошо.

– Кристофер верит в рай для собак, – объяснила Клэри, – но вряд ли им там нравится без их людей.

– Может, когда-нибудь и я буду там с ним. Мне пора, – немного погодя сказал Кристофер, – надо успеть на поезд.

– Ну что? – спросил он, когда они остались вдвоем. – Поужинаем где-нибудь перед выездом?

– Сначала надо проводить Полли, – поспешно ответила она и направилась к двери большого зала. – Нам пора выйти, – позвала она, и он двинулся следом.

А когда все было кончено и они небольшой толпой сначала помахали новобрачным, потом попрощались друг с другом, она спросила:

– Мы можем поговорить в машине?

– Почему бы и нет?

Он усадил ее вперед, обошел вокруг машины и сел за руль.

– Дело в том, – начала она, не глядя на него, – что я вот-вот допишу свою книгу, и думаю, что мне лучше побыть одной, пока я ее не дописала. Ты не против?

Он растерялся.

– Ведь ты раньше работала при мне. А что сейчас?

– Ну, вообще-то… финал довольно трудный, и мне лучше как следует сосредоточиться на нем. Осталось всего две недели.

– Хорошо. Если ты хочешь.

– Да. Если можно.

– Не надо постоянно спрашивать, можно или нет, если знаешь, что все равно сделаешь по-своему.

– Ладно. Не буду. Чего бы я хотела, – продолжала она, – так это чтобы ты посадил меня в такси и я бы уехала. Я бы вообще не приезжала, но знала, что Полли обидится.

– Я тебя подвезу.

– Мне проще на такси.

– Не спорю, но я же здесь. Я подвезу.

Поездка, как ни странно, вышла неловкой. Наконец он спросил:

– В чем дело?

– Ни в чем. Просто хочу вернуться к работе.

– В коттедже все в порядке?

– Все по-старому, если ты об этом.

Он почти обрадовался, когда они остановились у Паддингтона. Она выскользнула из машины, помахала ему, сказала: «Спасибо, что подвез» – и повернулась, чтобы уйти, и тут он окликнул:

– Клэри! Как мне узнать, что ты уже закончила?

– Я отправлю тебе на домашний адрес открытку, – пообещала она и ушла, не оглянувшись.

Все эти две недели он почти с горечью думал: если он и вправду хотел, чтобы она стала самостоятельной, его желание определенно сбылось. Даже встреча с ним, похоже, не вызвала у нее особой радости. Она ни в чем не знает меры, периодически думал он: она человек крайностей, ничего не делающий наполовину. Так или иначе, если он соберется с духом, ему придется признать, что он делает предложение отнюдь не больной и напуганной девчонке: за последние шесть недель она обрела самообладание и страсть к работе – внушающую восхищение и вместе с тем слегка пугающую.

В то время он чего только не думал о ней. Думал о ее страстной натуре, ее решимости, о том, как ее волосы торчат надо лбом, словно хохолок, о ее неистребимом любопытстве, которое распространялось на что угодно и не пропадало, пока она не удовлетворялась результатами, о мельком увиденных маленьких белых, совершенно круглых грудках, о ее чудесных глазах, в которых, как в зеркале, отражалась ее сущность, – только на свадьбе ему так и не представилось случая заглянуть в них, поэтому ее чувства остались для него загадкой. Казалось, некую частицу ее он потерял. Доверие? Значит, вот что исчезло вместе с ее зависимостью? Или она изменилась неким другим загадочным образом? У него мелькала даже мысль, что за это время она успела влюбиться. Боже упаси, но в кого? Никого из местных они не знали, но рядом мог появиться какой-нибудь путник – по выходным многие гуляли по бечевнику, – однако если она и вправду работала так упорно, ей просто не хватило бы времени заводить знакомства. И в любом случае она сказала бы ему. Она никогда не лгала ему и не утаивала того, чему придавала значение. Безумием было даже помыслить такое.