Исход

Это был настоящий плавильный горн для иммигрантов изо всех уголков земного шара. По всей стране, от Галилеи до Негева, как грибы после дождя, вырастали палаточные городки и уродливые поселения из ржавой гофрированной жести. Сотни тысяч человек ютились в палатках, наспех сколоченных бараках, ставя перед теми, кто отвечал за здравоохранение, просвещение и социальное обеспечение, непосильные задачи. Однако в стране господствовал непостижимый оптимизм. С той минуты, когда эти униженные и угнетенные ступали на израильскую почву, они испытывали такой прилив собственного достоинства, такое чувство свободы, какие им никогда и не снились. Именно свобода и равноправие окрыляли их на подвиги, каких не знала история.

Каждый Божий день возникали новые сельскохозяйственные поселения. Иммигранты бросились осваивать пустоши и пустыни с тем же воодушевлением, с каким первые переселенцы брались когда-то за осушение болот.

Города, казалось, росли из земли. Южноафриканские, канадские, латиноамериканские евреи вкладывали средства в промышленность, строили фабрики и заводы. Вскоре по промышленному потенциалу страна сравнялась с передовыми государствами Азии и Африки. Медицина, сельское хозяйство, наука достигли весьма высокого уровня.

Тель-Авив превратился в кипучую метрополию, его население перевалило за четверть миллиона. Хайфа стала одним из крупнейших портов Средиземноморья. В обоих городах возникла тяжелая промышленность. Новый Иерусалим, столица и духовный центр вновь созданного государства, стремительно рос вширь, застраивая окрестные холмы.

Возводились химические, фармацевтические, строительные, обувные, текстильные, горнорудные предприятия — список их бесконечен. Возникли автосборочные заводы, строились аэродромы, по всей стране протянулась сеть автострад.

Жилье, жилье, жилье — люди нуждались в квартирах, и новые бетонные кварталы чуть ли не ежечасно раздвигали границы городов. Стук молотков, визг дрелей, грохот бетономешалок и шипение сварочных аппаратов не смолкали в Израиле ни на минуту.

Пышно расцветало искусство. На улицах Герцля и Алленби появлялись новые книжные магазины. В каждом кибуце и мошаве, в каждом доме полки ломились от книг на десятках языков. Художники, писатели и композиторы запечатлевали новое, бурно развивающееся общество на холстах, в книгах и в музыке.

От Метуллы до Эйлата, от Иерусалима до Тель-Авива жизнь била ключом, но была нелегка. В этой бедной, не слишком плодородной стране каждый шаг приходилось делать в поте лица. Рабочие трудились до изнеможения, получая ничтожную зарплату. В селах работали в почти невыносимых условиях. Население платило неслыханные налоги — только бы не прекращался поток иммигрантов. Выбиваясь из сил, в поту и крови, напрягаясь до предела, маленький народ рос и креп.

В небо взмывали самолеты национальной авиакомпании, израильский торговый флот бороздил мировой океан.

Народ Израиля пробивал себе дорогу с такой решимостью, что цивилизованный мир все более проникался к нему симпатией. Молодое государство доказывало человечеству, чего можно добиться, когда есть воля и любовь к свободе. Никто в Израиле не трудился ради личной выгоды в настоящем: все было нацелено в будущее — для новых иммигрантов, для грядущих поколений. Подрастали дети — сабры, которые никогда не знали унижения.

Израиль стал грандиозной эпопеей в истории человечества.

Добрую половину его территории занимал Негев, дикая пустыня, напоминающая поверхность луны, — нагромождение голых скал, обожженных пятидесятиградусным зноем. Именно здесь, в пустынях Син и Фаран, блуждал Моисей в поисках Земли Обетованной. Ни травинки не было на этом бесконечном скалистом высокогорье, ни одно живое существо, даже орел-стервятник, не отваживалось заглянуть сюда. Освоение Негева стало главной задачей Израиля. Израильтяне сооружали поселения на скалах, не обращая внимания на беспощадный зной. Они брали пример с Моисея: так же, как он, добывали воду из скал и возродили пустыню к новой жизни. В Мертвом море стали добывать поташ и заставили медные копи царя Соломона, бездействовавшие целую вечность, снова выдавать зеленую руду. Они обнаружили следы нефти. Беер-Шева, город на северной окраине Негева, превратился в оживленный промышленный центр.

Особые надежды возлагались на Эйлат — порт на берегу Акабского залива, к югу от Негева. Когда в конце Войны за независимость израильские войска добрались сюда, этот населенный пункт состоял из двух саманных хижин. Израильтяне же мечтали о временах, когда от здешней пристани пойдут суда в страны Востока. Надо было лишь дождаться, когда Египет снимет блокаду с Акабского залива. В ожидании этого дня израильтяне усердно строили город.

Именно сюда, в пустыню Негев, вызвался поехать по окончании войны полковник Ари Бен Канаан. Ему поручили изучить каждый дюйм района, блокированного сразу тремя противниками: Египтом, Иорданией и Саудовской Аравией.