Исход

По лицу Ари прошла судорога, губы задрожали. Однако он совладал с собой.

— Эка невидаль: человек пал в бою. Оставьте меня, пожалуйста, одного.

Глава 7

Осада Сафеда началась 30 ноября 1947 года, на следующий день после принятия в ООН резолюции о разделе Палестины. Когда весной 1948 года англичане покидали город, они передали арабам все наиболее важные стратегические пункты.

Сафед похож на опрокинутый конус. Еврейская его часть — небольшой участок, не больше одной восьмой всей территории. Арабы окружили ее со всех сторон. У евреев было всего человек двести плохо обученных бойцов Хаганы. Однако, следуя традиции предков, они отказались отступить и решили стоять до конца.

На следующий день после ухода англичан Ари тайно отправил в еврейский квартал Сафеда Иоава Яркони с тридцатью парнями и двадцатью девушками из Пальмаха. Им устроили восторженную встречу. Была суббота, но ребята так сильно устали и проголодались за время похода по неприятельской территории, что впервые за много столетий каббалисты сочли возможным нарушить субботние запреты и приготовили бойцам горячую пищу.

Кавуки, стремясь превратить Сафед во временную резиденцию муфтия, приказал своим людям захватить еврейскую часть города. Арабы сделали несколько безуспешных попыток и поняли, что выполнить приказ можно только после упорных боев за каждую улицу, за каждый дом. Тогда они решили прибегнуть к диверсиям.

Евреев возглавляли Ремез и Яркони. Генерал Сазерленд переехал из своей виллы на горе Канаан к Ремезу. Иногда к нему обращались за советом, но он видел, что евреи прекрасно справляются и без его помощи.

Ремез поставил задачу расчистить полосу между еврейским и арабским кварталами, которые тесно примыкали друг к другу. Арабам не составляло труда проникать в еврейскую часть города и совершать диверсии. Нужно было освободить от домов некоторое пространство, и Яркони с небольшим отрядом ворвался в арабский квартал, захватил десяток крайних домов и оттуда обстрелял арабов. Через несколько дней, когда арабы вернулись в свои жилища, Яркони повторил рейд, а затем и еще раз сделал то же самое. В конце концов арабы сами взорвали эти дома. Именно этого и добивался Ремез: появилось свободное пространство, которое обеспечивало лучший обзор подступов к еврей-скому кварталу.

Ремез и Яркони досаждали арабам круглые сутки. Каждый день три-четыре отряда пальмахников наносили внезапные удары по арабским кварталам всякий раз в новом месте и тут же исчезали. Разведка сообщала, если арабы где-то со-бирали силы, и пальмахники точно знали, где можно ударить, а какие места лучше обходить стороной. Подобно маневрам ловкого боксера, эти удары сбивали противника с толку.

Но больше всего ввергали арабов в ужас ночные операции. Яркони вырос в Марокко и хорошо знал, как суеверные арабы боятся темноты. Он решил превратить ночь в своего союзника. Стоило пальмахникам взорвать ночью несколько самодельных хлопушек, как поднималась паника.

Ремез и Яркони понимали, конечно, что эти мелкие уколы мало что значат, но на серьезный удар сил не хватало. Превосходство арабов в живой силе и оружии мало-помалу изматывало евреев. Если пальмахник или боец Хаганы выходили из строя, заменить их было некем. Не лучше обстояло дело и с продовольствием. А боеприпасов до того не хватало, что, если кто-нибудь зря расходовал патрон, его штрафовали.

Несмотря на эти нехватки, евреи не отступали ни на шаг и не падали духом. Их единственной связью с внешним миром был радиоприемник, но занятия в школах шли по расписанию, ежедневно выходила самодельная газета, верующие не пропускали ни одной молитвы в синагоге. На письма — их носили специальные посыльные — наклеивались нарисованные от руки марки, которые не только имели хождение, но и пользовались глубоким уважением по всей Палестине.

Осада тянулась зиму и всю весну. В конце концов Яркони, Сазерленду и Ремезу пришлось посмотреть горькой правде в лицо. Евреи потеряли пятьдесят лучших бойцов, у них осталась дюжина мешков муки, а боеприпасов — от силы на пять дней. У Яркони кончились даже самодельные петарды. Арабы чувствовали слабость противника и действовали все активнее.

— Я обещал Ари, что не буду морочить ему голову, но боюсь, что придется все-таки отправиться в Эйн-Ор и поговорить с ним, — решил Яркони. Той же ночью он тайком выбрался из Сафеда и отправился в штаб Ари.

Подробный доклад о положении в Сафеде Яркони закончил так:

— Мне очень не хотелось беспокоить тебя, Ари, но дня через три нам придется есть крыс.

Ари что-то буркнул в ответ.* Стойкость Сафеда воодушевляла весь ишув. Теперь этот город был не только важным стратегическим пунктом, но и символом неслыханного мужества.

— Если удержим Сафед, то нанесем сокрушительный удар арабам Галилеи.

— Ари, мы совещаемся каждый раз, когда надо израсходовать хотя бы один патрон.

— Есть идея, — сказал Ари. — Идем.

Ари распорядился, чтобы особый отряд доставил ночью в осажденный город немного продовольствия, а сам отвел Иоава на склад оружия и показал марокканцу диковинную махину из чугунного литья, гаек и болтов.