Исход

— Посчитали тебя достойным доверия.

Вот тебе раз. Значит, кому-то в высшем руководстве очень не нравится то, чем я занимаюсь, и они решили таким вот образом сделать из меня карманного политика. Нарядить в модный костюм, заставить ходить на слушания и заседания, голосовать за нужные или не очень законы — лично и по партийным спискам. Ну, и приглядывать заодно. Чтобы чего-нибудь не учудил. Все-таки, Институт — довольно закрытая контора, многое происходящее там так и остается навсегда в его стенах. Пирог в глотку уже не лез. Я отодвинул в сторону ополовиненный стакан чая и поднялся.

— Спасибо, Александр Васильевич.

— Это значит — «нет»? — Сергачев, прищурившись, пристально смотрел на меня.

Все-таки политическая карьера — это совсем не мое. Нечего тут обсуждать. Про свой внезапный приступ, случившийся в такси, я решил не рассказывать: во-первых, генерал уже без пяти минут бывший, вряд ли он сможет мне чем-то помочь. Да и решение о расформировании СБР мой рассказ не отменит. Мало ли, что почудилось одиозному псиону? Устал на зачистке, перетрудился… Кивнув, я развернулся к выходу.

— Зря, Аскет. — Неожиданно резко бросил мне в спину Сергачев. От него фонило расстройством. — Очень зря.

Глава 1

Мне уже давно не снятся сны.

Наверное, с тех самых пор, как я впервые попал в Гнездо и получил инициацию. Другие псионы — видят, иногда кошмары, иногда что-то глупое или забавное, но лично у меня эта способность пропала примерно тогда же, когда я смог создать свой первый знак.

Этот сон был неожиданно ярким, цветным и настолько похожим на реальность, что я рывком сел на кровати, пытаясь унять участившийся пульс.

Гнездо. Зов. Твари.

Я смотрел на мир глазами одной из них. Она называла себя Пятым Звездочетом-Душеловом Священной Матери Среди Золотых Корней и служила своему Гнезду, сберегая реликвии, оставшиеся со времен до вознесения Господина. Она была могуча, десятки Старших повиновались её воле. Во сне она стояла перед одной из реликвий, ожившей три десятка циклов назад, и пыталась понять причину её пробуждения.

Больше — ничего.

Спасть совершенно не хотелось, я прошел на кухню, сделал себе чай. Подошел к окну, ожидая, пока слишком горячий напиток остынет. Один раз — случайность, два раза — совпадение, трижды — проявление некой невидимой закономерности. За последний месяц я дважды сталкивался с проявлением сил чужаков, казалось бы, давно исчезнувших с Земли. Перед встречей с Сергачевым и вот сейчас. Ждать третьего нет смысла — и без того ясно, что списать приступы ясновидения на излишнюю мнительность вряд ли получится. Тогда на что?

Поставим вопрос иначе: что изменилось, в первую очередь во мне?

Возросла чувствительность. Раньше, в попытке остаться человеком, я сознательно ослаблял свои способности, заворачиваясь в инвертированный щит, не позволяя себе глубоко влезать в чужие сознания. Против псионов помогало, против людей, защищенных амулетами, уже хуже, сознания вовсе без защиты считывались на раз. Довольно быстро слышать чужие мысли мне надоело — они на девяносто процентов одинаковые.

Борьба с Кругом заставила использовать ментал на полную. Энергетика быстрее всего растет в бою, эта теория давно подтверждена практикой. Сильнейшие псионы вырастают из тех, кто чаще всех спускался в Гнезда, воевал в горячих точках, дрался с духами и божками. Я после общения с Господином в основном занимался научно-исследовательской работой, образно выражаясь, рос не столько «вглубь», сколько «вширь». Что же касается энергетики, а не знания теории — там ситуация противоположная. Результатом, помимо множества навыков в самых различных областях, стало некоторое замедление личного развития. Давно мог бы достичь девятого уровня, налегай побольше на практику… Не видел смысла.

Итак, возросла чувствительность, и я уловил сигнал, которого прежде не замечал. В первом приближении звучит логично. Мои дальнейшие действия?

Я взял со стола кружку и слепо уставился на стену леса метрах в двухстах за окном. Надо узнать, что служит источником, каким образом возникла связь. В первую очередь требуется выяснить, где тот самый источник — внутри меня или снаружи. Если внутри, то дела обстоят очень и очень хреново. Я давно знал, что ушедший Господин неким образом изменил мой разум, оставил во мне какой-то зародыш или частицу себя, или вложил сложную программу, срабатывающую в момент наивысшего напряжения. Чем бы оно ни было, в обычном состоянии оно спит, и я стараюсь его не тревожить. Просто медленно, очень аккуратно испытываю всё новые и новые способы обнаружения, анализа, проверяю себя, ищу возможные пути контроля. Ломиться вперед не вижу смысла.

Если спящий столь же незаметно меняет меня, а я изменений не отследил, то это еще хуже. Подход надо менять.

Самому мне с данной ситуацией не справиться, требуется мнение стороннего наблюдателя. Молчаливого и в то же время разбирающегося в вопросе. Такой у меня есть — причем, как ни странно, активно работает со спецслужбами. Но делиться с ними личной информацией вряд ли станет, потому что устал от слишком плотной опеки.