Исход

Витька выскользнул из кабины. Мешок свалился, но пацан не обратил на это внимания, побежал к четырехгранной тумбе — голографическому генератору за бордюром. Вскочив на бетонный блок, нажал на пластину, как это делала Кира, и над тумбой, мигая, вспыхнули слова, видимые даже в косых лучах заходящего солнца:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КНЯЗЬГРАД

Помигав, как испорченная лампочка, голограмма погасла.

Витька присвистнул, соскочил с блока, подбежал к машине. Подняв мешковину, запрыгнул на сидение и захлопнул дверь.

— Точно! Это Князьград Один! Его Поганое поле поглотило, и столицу перенесли на север, в Князьград Два! Столица Вечной Сиберии — это Князьград-2. Я вспомнил — по истории проходили!

Он тыкнул большим пальцем назад, на покинутый нами грандиозный футуристический город.

— Это наша бывшая столица!

Глава 9. По горам и дебрям

Гладкой и широкой автострадой мы наслаждались недолго, всего один день. На второй трасса сузилась, разбежавшись на множество второстепенных дорог, потеряла бетонную ограду, разметку, качественный асфальт и голографические генераторы. Осталась обычная сельская “убитая” гравийка, с ошметками асфальта, глубокими колдобинами и проросшей кое-где травой.

— Недолго радовались! — поджал губы Витька.

Ранее я и правда шумно радовался ровной, как стекло, автостраде. За день быстрой езды мы привыкли к качеству полотна и скорости, поэтому на второй день разбитая колея выводила из себя неимоверно. К хорошему легко привыкаешь, увы.

— Что-то подсказывает, — сказал я, — что во времена расцвета Князьграда периферия уже пребывала в говне… Знакомая картина.

Временами попадались заброшенные Посады с их деревянными бараками, от которых мало что осталось. Некоторые бывшие населенные пункты можно было различить только случайно — по геометрически правильному холму, который раньше был зданием, по выглядывающим из травы каменной кладке и бетонным столбам.

До катастрофы деревня уже умирала. Наверное, тогда контраст поражал больше, чем сейчас: вот оживленный миллионный супер-технологичный полис с движущимися тротуарами, а вот селение с деревянными избами и разваливающимися гаражами.

Мой восторг от Князьграда-1 поугас. Пожалуй, я не мечтал бы в нем жить… Хотя если выбирать между Посадами и городом, выбор очевиден.

Разразившаяся катастрофа — своего рода карма для такого государства. Впрочем, выжила Вечная Сиберия, где сохранились аналогичные порядки, если не хуже. Как бы то ни было, Вечной Сиберии есть чем гордиться — она пережила могучую цивилизацию, которая была серьезно больна задолго до прилета метеоритов.

В некоторых Посадах, что встречались нам то справа, то слева от дороги, иногда возвышались пафосные трех-, четырех- или даже пятиэтажные каменные здания казенного вида, стелы и памятники неведомым деятелям. И это тоже знакомая картина: администрация предпочитает тратить бюджет на символику и понты, а не на то, чтобы строить нормальные дороги или жилье.

В Вечной Сиберии из символики остались одни Знаки, но зато преисполненные такого сакрального значения, какого не заслужил ни один лик вождя прошлого.

Из любопытства мы остановились на месте одного вросшего в землю Посада и прогулялись по пояс в траве между прямоугольными холмиками с торчащими арматуринами и бетонными балками. Ничего особенного не нашли, за исключением отличных овальных черных очков в плотно закрывающемся пластиковом чехле в груде разного хлама на месте административного здания. На них наткнулся Витька, но они были ему велики, и он отдал их мне. Я их протер, надел, и выяснилось, что они мне вполне идут.

В тени небольшой кущи молодых деревьев лежала куча конского дерьма и трава была вытоптана. Я поначалу не обратил на это внимания, но позже напрягся — судя по размеру кучи, кони здесь топтались долго — вероятнее всего, на привязи. Трава на пятачке, кстати, была выщипана. Вскоре мы отыскали следы тщательно замаскированного кострища. Здесь делали привал конные люди — очевидно, двое или трое, жгли всю ночь костер, отпугивая Погань, а потом ушли в неизвестном направлении, привычно скрыв следы пребывания, кроме говна и вытоптанного пятачка.

— Огнепоклонники? — предположил я.

— Наверное, — почесал затылок Витька. — Хотя кто его знает, сколько народу в Поле шляется…

Он взял свою мотыгу, которая превращалась в лопату, собрал дерьмо в мешок и унес в кузов.

— Тебе зачем конское говно? — изумился я.

— Пригодится, — ухмыльнулся Витька. — Полезная вещь, на самом деле. Из говна делают раствор для стройки, как топливо жгут в печи, при желании можно электричество извлечь, почву удобряют.

Я поднял брови.

— Ты будешь строить? Почву удобрять? Или электроэнергию извлекать? А топлива в лесу полно.

— Ничего подобного. Увидишь!

Я не стал допытываться, хотя разбирало любопытство. И немного — беспокойство по поводу склонности Витьки коллекционировать все, что ни попадя. Что ж с ним в старости-то будет? Страшно представить!

В обычном, то есть моем родном мире он никогда не был бы бедным, с такими-то привычками и трудолюбием. А дома у него было бы не развернуться.