Исход

Слева, у склона, незамеченная сразу из-за зарослей акации и дикого винограда, притулилась избушка с участком в пару соток, огороженным частоколом из кривых веток, некоторые из которых проросли. На расстоянии метра друг от друга на кольях висели выбеленные солнцем черепа козлов (судя по рогам) и пучки сухой травы, перевязанной бечевкой так, что создавалось впечатление, словно это детские человеческие тела в травяных платьицах с козлиными черепами вместо голов. Отдельные ветки изображали ручки и ножки. От пучков травы несло сильным терпким запахом. Приблизившись, я увидел, что пучки облиты желтоватой смолистой жидкостью.

В ограде была калитка под деревянной аркой. На арке висел позеленевший бронзовый колокольчик. С его языка свисала бечевка.

Мы с Витькой медленно подошли к ограде, стараясь перемещаться так, чтобы по нам не могли, скажем, выстрелить из избушки или каменоломни.

За оградой зеленел огородик с капустой и, вроде бы, картофелем, в стороне от избушки из родника в виде деревянной бочки вытекала вода, пересекала дорогу и исчезала в лесу под склоном, в загоне из переплетенных веток топтались и блеяли козы. На бельевой веревке между избой и загоном на легком ветерке трепыхалось старое просторное платье простого покроя. С другой стороны от избы возвышалось еще одно строение, которое я опознал как крохотную баньку. Туалет я не углядел — наверное, он за загоном. Людей нет.

— Избушка на курьих ножках? — сказал я под нос.

Дом и впрямь стоял на покатом каменистом склоне, и его переднюю часть поддерживали два столба-сваи. Но на таких “ножках” не побегаешь и к лесу задом не повернешься.

Хотя в Поганом поле возможно всякое.

— Чего? — удивился Витька.

— Баба Яга здесь живет.

— А, сказочное существо? Зайдем?

— А если это реально ведьма?

— Что за глупые суеверия? Ведьм не бывает!

Я отмахнулся от мухи, кружившей возле лица, и бросил на пацана хмурый взгляд.

— Уверен? Я раньше думал, что и мутантов с ходячими железками не существует. А теперь верю вообще во все. Но ты прав: надо быть готовым ко всему. Обрати внимание: территория никак не защищена, оружия не видать, живет один человек, судя по размеру бани и избушки, и этот человек — женщина.

Витька указал пальцем на платье и добавил:

— Не худая женщина.

— Вот именно! Это-то и пугает больше всего. Живет одна в лесу и не худая. Чем питается?

— Козлятиной и дарами лесными, — раздался позади резкий старушечий голос. — И путниками глупыми!

Мы взвились в воздух, как испуганные коты. Развернулись и уставились на бабку лет семидесяти, невысокую, но упитанную, в мешковатом платье неопределенного цвета, кожаных самодельных говнодавах, в платке, из-под которого выбивались седые пряди, с клюкой из обычной палки, отшлифованной ладонями. За спиной корзина наподобие рюкзака, в ней — пучки трав, грибы и ягоды. Бабка недовольно глядела на нас выцветшими голубыми глазками.

— Здравствуйте! — брякнул я первое, что пришло на ум.

— И вам не хворать! — тем же резким командным голосом ответила бабка. — Кто такие, чего надо?

— Мы с Вечной Сиберии, ищем Отщепенцев, — не стал я юлить. — Меня зовут Олесь, это Витька. То есть Виктор.

— А на кой вам Отщепенцы? — спросила наглая старуха.

— Хотим к ним присоединиться.

— А зачем вам присоединяться? И зачем вы им сдались?

Я глубоко вздохнул, а Витька засвистел мелодию и как бы невзначай приподнял автомат. Сверля его глазами, я вежливо сказал бабке:

— В Вечной Сиберии свободы нет. А мы мечтаем жить в свободном обществе. Чтобы без рейтинга и прочих штучек, от которых тошно. Надеемся, нас примут.

Старух с ухмылкой улыбнулась — улыбка получилась язвительная.

— Такие, как вы, нигде не уживутся. Мигранты! Вам лишь бы мотаться по свету и халяву искать! А как понаедете, сразу свои правила начинаете диктовать!

Я сжал зубы и не ответил. Зато вмешался Витька:

— Верно. Мы — такие люди, которые остро чувствуют социальную несправедливость.

Я поднял брови. Это он тоже в школе вызубрил?

Бабка пожевала губами, раздумывая. Сказала:

— Заходите. Меня баба Марина звать. По закону гостеприимства зову, без дурной мысли. И вы ведите себя прилично.

И первая вошла через калитку. Идя следом, я прикидывал, прилично ли ходить в гости с заряженными автоматами? У Решетникова мы сидели за столом с оружием, но то был мужик, а с мужиками проще. Баба Марина, по всему видать, стерва еще та, палец в рот не клади. Но с оружием расставаться не дело.

Мы прошли под деревянной аркой, от крепкого и терпкого запаха чучел на изгороди у меня на секунду закружилась голова.

Меня в бок пихнул Витька.

— Где лампы? — прошипел он.

Я сразу врубился, о чем он говорит. Ночью Поганое поле опасно, и единственный способ защититься — освещать территорию. Вокруг избушки я не приметил никаких фонарей или иных осветительных приборов.

— Чего? — обернулась бабка, у которой оказался острый слух, несмотря на возраст.

— Где у вас лампы? — прямо спросил я. — Как ночью защищаетесь от обитателей Поганого поля?

Бабка секунду помолчала, переводя взгляд с меня на Витьку и обратно, затем зловеще рассмеялась, продемонстрировав редкие желтые зубы: