Исход

На долю Ари досталось решать, кому давать и кому отказывать в визе. Каждый Божий день ему угрожали, пытались подкупить, умоляли. Главная задача состояла в спасении детей. Кроме того, важно было спасти выдающихся ученых, художников, артистов — словом, цвет нации.

Алия Бет вывозила их сотнями, а надо было — тысячами или десятками тысяч.

И тут Ари решился на отчаянный шаг, который обещал обеспечить разом несколько тысяч виз. Он предупредил работников Алии Бет во Франции, чтобы те приготовились к приему большого количества людей; если же они не прибудут, это будет означать, что он сам угодил в концлагерь. Ари начал переговоры с высокопоставленными нацистскими сановниками. Англия и Франция, говорил он, хотят снискать благосклонность арабов. Чем больше евреев попадет в Палестину, тем труднее будет положение англичан.

Как ни парадоксально, но Алии Бет удалось сыграть на неприязни немцев к англичанам. При покровительстве гестапо Ари быстро создал в окрестностях Берлина несколько учебных хозяйств — там готовили еврейских поселенцев.

Кроме добывания виз, которые ему удавалось купить, украсть, подделать, получить за взятки и любыми другими путями, Ари сумел наладить нелегальную отправку людей по железной дороге. Страшное лето 1939 года Ари работал буквально по двадцать четыре часа в сутки.

Столь же напряженно Барак Бен Канаан и его товарищи работали в Лондоне. Они уговаривали членов парламента, министров, каждого, кто только соглашался их слушать. Однако их усилия ни к чему не привели: англичане не меняли отношения к еврейской иммиграции.

В середине августа Ари получил срочную телеграмму из Франции: «Немедленно выезжай». Он оставил ее без внимания и продолжал работу, потому что каждый новый день давал лишний шанс в состязании со смертью.

Но пришла еще одна телеграмма. На этот раз с категорическим приказом от Хаганы.

Ари работал еще трое суток: он как раз выбивал визы для нового транспорта детей в Данию.

Но пришла еще одна телеграмма, потом еще…

Он уехал тогда, когда эшелон с детьми пересек датскую границу. Он покинул Германию за сорок восемь часов до нападения вермахта на Польшу. Началась Вторая мировая война.

Ари и Барак Бен Канаан вернулись в Палестину, усталые и отчаявшиеся.

Через десять минут после известия о начале войны еврейские руководители призвали ишув вступать в британскую армию и бороться вместе с англичанами против общего врага. Хагана поддержала этот призыв, так как с появлением добровольцев получала возможность открыто обучать своих людей.

Генерал Хэвн-Херст, командующий английскими войсками в Палестине, упорно возражал против приема евреев в ряды британской армии: «Если мы обучим их и дадим накопить им боевой опыт, мы нанесем этим вред самим себе, так как рано или поздно нам придется воевать с этими евреями», — говорил он.

Не прошло и недели с начала войны, как сто тридцать тысяч мужчин и женщин — четверть всего ишува — подали заявления в Еврейский национальный совет о вступлении добровольцами в британскую армию. Арабы же видели в немцах своих освободителей и мечтали об их приходе.

Англичане не могли игнорировать предложение ишува. В то же время они не могли пренебречь предостережениями генерала Хэвн-Херста. Поэтому военное министерство решило принимать евреев в ряды армии, но не обучать их и не давать им участвовать в боях. Добровольцев направляли в интендантскую службу, на транспорт, в саперные батальоны. Еврейский национальный совет гневно протестовал против такой дискриминации и требовал для евреев равноправия.

Ишув выступал теперь единым сплоченным фронтом, если не считать раскольников Акивы. Авидан решил поступиться самолюбием и через подпольные каналы договорился о встрече с ним.

Они встретились в подвале на улице Кинг-Джордж в Иерусалиме, под рестораном Френкеля. Подвал был забит консервными банками и бутылками, тускло горела единственная лампочка.

Авидан не подал руки Акиве, когда тот вошел в сопровождении двух маккавеев. Прошло пять долгих лет с того дня, когда они виделись в последний раз.

Акиве шел уже седьмой десяток, а выглядел он даже старше своих лет. Тяжелая жизнь и годы в подполье превратили его в старика.

Телохранители ушли, и они остались одни.

Авидан заговорил первым:

— Я предлагаю тебе примириться с англичанами, пока идет война.

Акива что-то буркнул в ответ, а затем, не выдержав, выплеснул перед Авиданом презрение к англичанам и к их Белой книге, гнев против национального совета и Хаганы, трусливо избегающих борьбы.

— Пожалуйста, перестань, — сдержанно попросил Авидан. — Твои чувства мне хорошо известны. Я прекрасно знаю, какая пропасть разделяет нас. Но, несмотря на все это, ты должен согласиться: немцы угрожают нашему существованию куда больше, чем англичане.

Акива отвернулся и задумался. Потом вдруг резко обернулся — в его глазах засверкал тот же огонь, что и раньше.

— Именно сейчас нужно заставить англичан отменить Белую книгу! Да, сейчас, именно сейчас они должны провозгласить нашу государственную независимость по обе стороны Иордана! Немедленно! Надо бить англичан, пока они в беде!