Исход

— Прошу извинить, Иордана. Вам не известно, чем закончился вчера побег в Акко? Как Дов Ландау? Вы ведь знаете, что Карен сильно привязана к мальчику. Она почувствует себя гораздо лучше, если…

— Я ничего не знаю.

Китти пошла к выходу, но у двери обернулась и спросила:

— Ари тоже участвовал в рейде?

— Ари не докладывает мне о своих действиях.

— Я думала, вы знаете.

— Откуда мне знать? Рейд совершили маккавеи.

— Вы и ваши друзья, когда хотите, узнаете все.

— Если бы я даже и знала, все равно ничего бы вам не сказала, миссис Фремонт. Не дай Бог, что-нибудь помешает вам сесть в самолет и улететь из Палестины.

— Приятнее было бы нам расстаться друзьями, но, похоже, вы не хотите этого.

Китти быстро вышла из комнаты и направилась к подъезду. На площадке дети, весело крича, играли в футбол. Ребята поменьше бегали на лужайке, постарше — читали, лежа на траве.

Круглый год в Ган-Дафне растут цветы, подумала Китти, и воздух всегда благоухает.

Она спустилась по ступенькам, прошла мимо окопов в конец лужайки и остановилась у статуи Дафны. На этот раз она не испытывала ревности. Посмотрела вниз на долину Хулы — и вдруг ее охватило щемящее чувство одиночества.

— Шалом, гиверет Китти, — здоровались ребята. Один мальчуган подбежал к ней и обхватил ручонками, она погладила его по голове.

Китти было не по себе, когда она вошла в больницу. Расставание с Ган-Дафной оказалось куда труднее, чем она думала. В кабинете Китти занялась историями болезней: часть нужно было закрыть, часть дополнить.

Странно: когда она оставила детдом в Салониках, у нее было не так тяжело на душе. Никогда Китти не пыталась дружить с евреями. Почему же это вдруг случилось?

Может быть, оттого, что на этом обрываются ее отношения с Ари? Расстаться с ним непросто; она долго его будет помнить, может быть, всегда. Но со временем все образуется, войдет в норму, и она сможет дать Карен все, что нужно девушке. Им будет очень хорошо вместе, и Карен, конечно, снова начнет заниматься балетом. А со временем воспоминания об Ари Бен Канаане и Палестине поблекнут. Да, сейчас тяжело, рассуждала Китти, но любое расставание или переезд причиняют боль.

Она снова занялась детскими историями болезни. Несчастные дети, целиком зависящие от нее. Имеет ли она право бросить их? Не должна ли она в первую очередь думать о них?

Китти попыталась отогнать от себя эти мысли. Она выдвинула ящик стола и достала свой паспорт. Рядом лежал британский паспорт Карен. Тут же были и два билета: аэропорт отправления — Лидда, аэропорт назначения — Нью-Йорк.

Марк Паркер приедет встречать их в Сан-Франциско. Милый Марк… лучше него нет друга на свете. Он, конечно, поможет ей устроиться где-нибудь во Фриско. Китти особенно любила окрестности залива. Они могли бы жить в районе моста Золотых ворот либо в Беркли, неподалеку от университета. Театр будет рядом, и балет тоже.

Китти задвинула ящик и снова взялась за бумаги, затем убрала их обратно в шкаф. Она безусловно имеет право уехать, в этом нет сомнений. Сам доктор Либерман сказал ей это. Она ничем никому не обязана. Обычная работа, как и всякая другая.

Китти заперла шкаф и вздохнула. Как бы она ни оправдывала себя перед собственной совестью, на душе оставалась тень. В самом ли деле она решилась на отъезд ради Карен, а не из-за эгоистической любви к девушке?

Китти обернулась и чуть не вскрикнула. В дверях стоял араб в странной одежде: неуклюжий шерстяной костюм в елочку, на голове красная феска, обмотанная белой повязкой. У пришельца были огромные черные усы с тонкими закрученными вверх кончиками.

— Не пугайтесь, — сказал араб. — Можно войти?

— Прошу, — ответила Китти, удивленная его английской речью.

Он живет где-нибудь поблизости, подумала она, и у него, наверное, кто-то заболел.

Араб вошел в кабинет, закрыл за собой дверь.

— Вы миссис Фремонт?

— Да.

— Меня зовут Мусой. Я друз. Знаете, кто такие друзы?

Она что-то слышала об этой мусульманской секте, члены которой жили на горе Кармель, к югу от Хайфы, и хорошо относились к евреям.

— Вы, наверное, пришли издалека.

— Я член Хаганы.

Китти вскочила.

— Ари!

— Он скрывается в моей деревне после нападения на тюрьму Акко и просит, чтобы вы приехали.

У Китти сильно забилось сердце.

— Он тяжело ранен, — сказал Муса. — Вы поедете?

— Да, — ответила она.

— Не берите никаких лекарств. Нам нужно быть осторожными. Всюду рыщут английские патрули. Если найдут медикаменты, это покажется подозрительным. Ари велел посадить вас в машину вместе с детьми. Завтра в деревне свадьба, и мы скажем англичанам, что везем гостей. У меня грузовик. Возьмите человек пятнадцать детей, и пусть они с собой захватят постельное белье.

— Через десять минут будем готовы, — сказала Китти и побежала к Либерману.

От Ган-Дафны до Дилият-эль-Кармеля восемьдесят километров, в основном узкими горными дорогами. Старый грузовик ехал очень медленно.

Дети радовались неожиданному празднику и пели во все горло. Только Карен, сидевшая рядом с Китти в кабине, знала истинную цель путешествия.