Исход

— Я не знаю, что делать, Китти. С ума схожу, как только подумаю о нем. А потом он приезжает, и каждый раз — это его треклятое благородство. Его могут отправить куда-нибудь, прежде чем мы успеем пожениться. Я хочу отдаться ему.

— Ты его очень любишь?

— Просто умираю. Плохо, что я так прямо говорю об этом?

— Нет. Разве бывает большее счастье, чем так любить?

— Китти… Мне ужасно хочется быть с ним. Это плохо? Это плохо?

Китти вспомнила, как она говорила Ари о непорядочности Иорданы из-за тех счастливых минут, которые та тайком проводила с Давидом. Как часто потом она жалела об этих словах. Давид уже три года мертв, а Иордана все еще не оправилась от горя и, пожалуй, до самой смерти не оправится. Сколько дней осталось Дову и Карен? Этот народ по ту сторону проволоки — разве он даст пожить? Карен… ее дорогое дитя.

— Люби его, родная, — сказала Китти. — Люби всей душой.

— О, Китти!

— Да, дорогая, отдайся ему.

— Но ведь он боится.

— А ты сделай, чтобы не боялся. Ты его жена, и так это и должно быть.

Китти почувствовала странную пустоту в душе: она навсегда отдает Карен. Девушка положила руку ей на плечо.

— А ты, Китти, почему не поможешь Ари?

У Китти дрогнуло сердце, когда она услышала это имя.

— Это, Карен, не любовь, когда один любит, а другой нет.

Обе долго молчали. Китти подошла к пологу, выглянула из палатки. Ее тут же окружил рой мух. Она рывком обернулась к Карен:

— Не могу уехать отсюда и не сказать… Я больна от того, что ты подалась в это гиблое место.

— Надо же кому-нибудь защищать границы. Неужели я могла сказать: пускай едут другие?

— Этому твоему Нахал-Мидбару всего три месяца, а вы уже похоронили парня и девочку после стычки с фидаинами.

— Мы, Китти, смотрим на это по-другому. Верно, двоих убили, но зато к нам приехали еще пятьдесят человек, да еще пятьдесят строят новый поселок в пяти километрах отсюда. И это только потому, что мы сюда приехали. Через год у нас тут будет дом для детей, тысяча дунамов под пшеницей и хлопком.

— А еще через год ты начнешь увядать. Будешь вкалывать по восемнадцать часов в сутки, проводить ночи в окопах. Вам с Довом никогда не дадут здесь больше, чем комнатенку восемь на десять шагов. Даже штаны и юбка не будут принадлежать вам.

— Ты не права, Китти. У нас будет решительно все.

— Включая и четверть миллиона арабов, готовых перегрызть вам глотку.

— Мы не питаем вражды к этим несчастным, — ответила Карен.

— Они сидят взаперти, как звери в клетке. День за днем, год за годом смотрят, как зеленеют ваши поля.

Китти опустилась на койку и закрыла лицо руками.

— Китти, послушай!

— Не могу слушать.

— Пожалуйста… Ну, пожалуйста, выслушай меня. Ты знаешь, даже маленькой девочкой в Дании я задавала себе вопрос — зачем я родилась еврейкой? Господь избрал нас не потому, что мы слабы или убегаем от опасности. Мы терпели убийства, горе, унижение шесть тысяч лет и все равно сохранили свою веру. Мы пережили всех, кто пытался уничтожить нас. Разве ты этого не понимаешь, Китти? Эта маленькая страна была избрана для нас, потому что здесь главный перекресток мира, где кончается цивилизация и начинается дикость. Именно здесь поставил Господь народ свой, чтобы нести охрану и блюсти Его законы, основу человеческого существования. Разве есть на свете более подходящее место для нас?

— Израиль приперт к стене! — заплакала Китти. — Он всегда так стоял и вечно будет так стоять, а дикари вечно будут пытаться его уничтожить.

— О нет, Китти, нет! Израиль — это мост между тьмой и светом!

Внезапно Китти все поняла. Поняла с предельной ясностью. Вот он, ответ на давно не дающий ей покоя вопрос! Израиль — это мост, ведущий от тьмы к свету.

ГЛАВА 5

У евреев одна ночь в году — пасхальная — важнее всех других ночей. Они празднуют Пасху в память освобождения из египетского рабства. Египтяне стали для них олицетворением всех угнетателей, сколько их ни было на протяжении тысячелетий еврейской истории.

В канун Пасхи во время седера, пира в честь освобождения, произносятся слова благодарения Господу за обретенную свободу и выражается надежда, что свободны станут все, кто до сих пор несвободен. До провозглашения Израиля, празднуя в чужих странах седер, евреи всегда заканчивали его словами: «…на будущий год в Иерусалиме».

«Агада», небольшая книжечка с пасхальными молитвами, рассказами и песнопениями, часть которых написана три тысячи лет назад, читается во время седера всеми по очереди. Глава семейства начинает с рассказа об Исходе из Египта.

Седер — важнейшее событие года, к которому хозяйки начинают готовиться за месяц: идет уборка, стряпается особая пища, украшаются дома. Весь Израиль охватывает радостная суета. В кибуцах и мошавах седер собирает за общим столом сотни людей. В частных домах седеры поменьше, попроще.