Исход

С начала операции «Гедеон» прошло немногим более двух недель, а все уже было готово. Последние пункты плана — репортаж Паркера и доставка детей в Кирению — ждали действий самих англичан. Они должны были осуществиться тогда, когда англичане откроют новый лагерь у ларнакской автострады и начнут перевозить туда беженцев из Караолоса.

ГЛАВА 19

Колдуэлл, адъютант Сазерленда, вошел в кабинет майора Алана Алистера, начальника разведки на Кипре. Алистер, мужчина лет сорока, на вид тихий и застенчивый, взял со стола папку и пошел вслед за Колдуэллом в кабинет Сазерленда.

Генерал пригласил их сесть и кивнул начальнику разведки: можете начинать. Алистер почесал кончик носа и посмотрел в бумаги.

— В детской зоне караолосского лагеря происходит странная возня, — начал он тихим голосом. — Кажется, там готовится не то бунт, не то побег.

Сазерленд нетерпеливо забарабанил пальцами по столу Этот Алистер раздражал его своим шепотом и таинственностью. Когда он наконец перестанет рыться в бумагах?

— Дорогой майор Алистер, — сказал Сазерленд, когда тот кончил, — вы мне притащили кучу бумаг, а суть истории сводится к тому, что евреи якобы затевают какой-то дерзкий заговор. За последние две недели вы заслали в детскую зону трех осведомителей и пять — в остальные зоны. Всех этих ваших высококвалифицированных шпионов разоблачили в течение часа и выгнали. Вы мне прочли две страницы перехваченных радиограмм, которые не можете расшифровать и которые будто бы были переданы радиостанцией, которую вы не можете обнаружить.

Алистер и Колдуэлл обменялись быстрым взглядом, словно хотели сказать друг другу, что старик опять становится невозможным.

— Извините, генерал, — сказал Алистер, подавшись вперед — В нашем деле многое неизбежно основывается на догадках. Мы уже докладывали о ряде бесспорных фактов, но никаких мер принято не было. Мы точно знаем, что Караолос кишит пальмахниками и что они проводят с беженцами военные занятия на детской площадке. Нам также известно, что они высаживают своих людей на Кипре неподалеку от развалин Саламиды. У нас есть все основания подозревать, что этот грек, Мандрия, сотрудничает с ними.

— Бросьте! Все это я знаю, — раздраженно сказал Сазерленд — Вы забываете одно: если беженцы до сих пор не превратились в дикую толпу, то только благодаря этим палестинцам. Они заведуют школами, больницами, кухнями и вообще всем в лагере. Более того, они заботятся о дисциплине и предотвращают побеги уже одним тем, что не разрешают беженцам самовольно входить и выходить. Уберите их, и мы жизни не будем рады.

— Тогда нужно завербовать среди них несколько стукачей, — сказал Колдуэлл, — чтобы знать, по крайней мере, что у них на уме.

— Среди евреев не завербуешь, — возразил Алистер. — Они горой стоят друг за друга. Каждый раз, когда нам кажется, что мы наконец завербовали кого-то, нам начинают городить такие небылицы, что уши вянут.

— В таком случае надо покрепче закрутить гайки, — зло бросил Колдуэлл, — чтобы знали свое место.

— Фредди, Фредди… — сказал Сазерленд с укоризной и закурил трубку. — Этих людей ничем не испугаешь. Они прошли через концлагеря. Вы помните Берген-Бельзен, Фредди? По-вашему, мы джолжны придумать что-нибудь пострашнее?

Майор Алистер уже начал жалеть, что взял с собой Колдуэлла: все-таки он ужасный тупица.

— Генерал, — быстро вмешался Алистер, — все мы здесь солдаты. Но я поступил бы нечестно, если бы докладывал вам, будто в Караолосе тишь и благодать и что мы можем просто сидеть и ожидать развития событий.

Сазерленд встал, сложил руки за спиной и зашагал по комнате. Думая, он постукивал мундштуком трубки по зубам.

— Моя задача на Кипре заключается в том, чтобы в этих лагерях было спокойно, пока правительство не решит, как ему быть с палестинским мандатом. Поэтому мы не можем позволить себе ничего такого, что могло бы быть использовано против нас враждебной пропагандой.

Фред Колдуэлл злился. Он никак не понимал, как Сазерленд может хладнокровно позволять этим евреям делать все, что им вздумается.

Майор Алистер понимал Сазерленда, но не одобрял его. Он тоже был сторонником крутых мер, способных пресечь любые планы евреев в Караолосе. Однако в его власти было только докладывать. Принимал решения Сазерленд. Сазерленд же вел себя, по его мнению, непростительно мягко.

— Есть еще что-нибудь? — спросил генерал.

— Да, сэр. — Алистер порылся в бумагах. — Мне хотелось бы знать, познакомились ли вы с моим рапортом об этой американке, Кэтрин Фремонт, и о Марке Паркере, журналисте?

— А что такое?

— Видите ли, сэр, мы не знаем точно, является ли она его любовницей, но ее поступление на работу в лагерь совпадает по времени с его прибытием на Кипр. По опыту мы знаем, что этот Паркер нас недолюбливает.

— Ерунда! Он первоклассный журналист. Нюрнбергский процесс он освещал великолепно. Мы допустили ошибку в Голландии, и она нам недешево обошлась. Паркер написал об этом. Это его профессия.

— Вправе ли мы полагать, что поступление миссис Фремонт на работу в лагерь может быть как-то связано с намерением Паркера написать репортаж о лагере?