Исход

Бывая теперь на улице, она всякий раз вглядывалась по сторонам, надеясь найти ответ на вопрос «кто?». За последние несколько дней девушка получила пять таких подарков. Уже не было сомнений, что это – для неё. Таинственный ухажёр был неуловим и постоянен. Приходил ночью, так как вставала Катя караулить ранними утрами, а потом оказывалось, что новый букет уже стоит на своём месте. Значит, заготавливался ещё с вечера, а доставлялся не с улицы, как она думала, а со стороны огородов, где обязательно пришлось бы прокрадываться под окнами. Догадавшись каким путём пользуется неизвестный, избраннице пришлось придумывать как побыстрее вытащить мать из своей комнаты, чтобы из удачно расположенного окна увидеть его.

Собираясь на занятия, Катя обдумывала вариант с уборкой в материнской комнате, который не очень нравился, но уже давно кислыми запахами напрашивался сам собой; тщательно укладывала волосы, подбирая чем их лучше закрепить. В итоге пришлось собрать в привычный, только более аккуратный русый хвост, пропустив его через почти новую резинку чёрного цвета с крупными стразами.

Комната была заставлена цветами. На подоконнике копились разные насекомые, некоторые из которых уже свернули лапки. Первые букеты пора было выбросить, но Катя решила дать им ещё один денёк.

Крутясь перед небольшим настенным зеркалом, девушка перебирала вещи. С гардеробом дела обстояли хуже, чем с причёской. Выбор не просто был невелик: к концу учебного года, как выяснилось теперь, всё заметно поизносилось. Собрав лучшее, Катя обнаружила ещё досаду: оба платья «на выход» не походят, она из них выросла. Оставался комплект из повседневной школьной одежды: пара юбок, кофточек, да бежевая блуза. Посчитав, что блузка и юбка более выигрышны, через некоторое время она бежала на уроки. Сбитые после перемерок волосы пришлось поправлять на ходу.

За несколько дней школьное время превратилось в поиски в потенциальных ухажерах какого-нибудь намёка, задержавшегося взгляда… Катя старательно вслушивалась во все разговоры, попеременно побывала во всех ученических компаниях, даже где её сроду не ждали, смотрели недоумённо, а то и попросту прогоняли. Но никто себя не выдавал.

Последний урок классная оставила для информации о практике, заданиях на лето, ремонте класса, а также о родительских взносах и списке должников по ним, из которого фамилия Кати не выходила уже который раз подряд. Дождавшись кое-как звонка, раскрасневшись от стыда, она выбежала из класса и поспешила домой.

У самой реки, уже почти подойдя к мосту, Кате показалось, что кусты молодого ивняка пошатнулись. Решив, что это какое-то животное, она поспешила перейти на ту сторону. Пройдя половину моста, девушка вдруг увидела на горбатых перилах ярко-жёлтый венок из одуванчиков. «Ах!», – обрадовалась Катя и обернулась назад. «Эй!» – окликнула она, всматриваясь в заросли. Несколько мальчишек спускались к реке, швыряя в неё камешки. Больше никого. Венок оказался таким большим, что его можно было повесить на шею и почти сразу рассыпался в руках. Тот, кто его плёл, похоже, делал это впервые.

2

      Виктор не мог жить без реки. Проводя большую часть времени на вдоль-и-поперёк исхоженных берегах, он, может быть, был самым счастливым человеком в своём селе. Почти не разговаривал, всегда появлялся на людях по делу. Высоченная долговязая фигура сразу выдавала Виктора на деревенских улицах. Очень удобный слабоумный: не мешает, не спорит и приносит пользу. Его даже приспособили пастухом и платили. Односельчане настолько привыкли к такому Вите, что при встрече не говорили с ним или обходились общими «здарова» – не оглядывая его, или «как живёшь» – за просто так или ещё «по чём отдашь», если тот чего-то нёс продавать. Ничем больше разговор не продолжали: какой смысл, если ответа всё равно не будет? Разве что дед Ефрем, душа которого простиралась гораздо дальше границ бывшего колхоза, всех больше интересовался делами, здоровьем Виктора и совсем при этом не нуждался в ответах, за него обычно отвечал сам. Деньги же за принесённый улов отдавал всегда, делился снастями.

Жил Виктор в самой крайней избушке от моста, доставшейся ему от родной бабки. Маленький домик уже не был «заречным», но и не начинал эту часть села, стоял обособленно, огородом упёршись в прибрежные заросли.

Как он вёл хозяйство, заготавливал дрова или уголь не известно. Но печь растопить, постирать себе мог самостоятельно. Были дальние родственники и среди них двоюродный брат, опека которого облегчала жизнь Вите. Там и одежда, и лекарства, продукты какие… Как-то Вите подарили стареющую лошадь, на которой он потом и пас небольшое стадо коров.