Исход

— Да не дергайся… Воспринимай как инструмент и не более того. И про то, что человечину жрал, тоже забей… в смысле наплюй. Вот, колупай вот это бревно…

Федор остервенело накинулся на бревно, как голодный на еду… От этого сравнения у Алексея все же встал в горле ком, тем более жрать действительно хотелось сильно, особенно после активной физической работы, но к мясу, что лежало на ступеньках лестницы он все-таки не притронулся.

— А как с водой?

— Вот… лед…

— Понятно.

Федор быстро выдохся, явно ослаб за этот месяц сидения в леднике, и тоже присел передохнуть.

18

— Если спасемся, в монастырь пойду, — вдруг сказал Федор.

— В женский?

— П-почему женский? Мужской…

— Ну, я бы понял если в женский… А в мужской для чего?

— Грехи замаливать…

— Когда нагрешить-то успел? Или девок портил против их согласия? — хохотнул Алексей, в принципе понимая, о чем говорит его сосед.

— Нет… я про… здесь уже…

— Про человечину, что ел?

— Д-да.

— Ну, строго говоря, лично я не помню, чтобы поедание человечины трактовалось в Библии как грех.

— А ты читал Библию⁈ — изумился Федор.

«Ах да… тут же не все священники эту самую Библию читали», — вспомнил Алексей.

— Ну да… читал. Грамотный и возможность была… так что с точки зрения религии ты не совершил ничего греховного.

— Но как же…

— Понятно, что тебе это было мягко говоря неприятно, ты претерпел много моральных мук, но в этом случае я считаю, что это не твой грех, а Бога, ведь все в воле его, вот он и захотел, чтобы ты ел человечину и страдал, а раз это его воля, то в чем виновен ты?

— Н-но зачем?

— А кто его знает? Как говорят попы, неисповедимы пути Его. Может скучно ему? Заняться нечем, сидит на облаках вниз поплевывает в нас градом, то перхотью обсыплет снежной, то пукнув громом поссыт на нас дождями. Ну и думает, а дайка я сделаю так, чтобы Федор человеченки пожрал, посмотрю, как он будет мучиться…

— Ты смеешься надо мной⁈

— Ничуть…

«Вправлением мозгов занимаюсь, научно выражаясь — психотерапевтическими мероприятиями», — мысленно хохотнул Алексей.

— Нет, то что ты сказал это глупость и ересь!

— Как знаешь. И даже если он этого не хотел, то лично я все равно считаю, что это Его грех, а не твой, раз Он допустил, чтобы с тобой такое произошло. Потому как я не представляю, как ты должен был согрешить, чтобы тебе Он отмерил такое наказание. Может особо жестоко убил кого?

— Нет.

— Может мучил?

— Нет.

— Желал извращений каких? Мальчики нравятся?

— Э-э… Нет!

— Животные?

— В каком смысле?

— В этом самом…

— Нет! Фу! Как такое можно⁈

— Ну, греки, например коз очень уважают… Сначала посношают их, а потом зарежут и сожрут.

— Тьфу! Тьфу!

— Может кошку пытал, прижигал головешками раскаленными?

— Нет, что ты такое говоришь⁈ Как можно⁈ Мне очень нравятся кошки!

— Да всякие твари бывают… Ну раз нет, то тогда не знаю. Значит твои страдания — косяк Господа и тебе точно не в чем каяться, да еще уйдя в монастырь, чтобы стать при этом бесплатной рабочей силой у попов… некоторым из них, кстати сказать, очень даже нравятся мальчики, один на меня заглядывался, это я тебе как монастырский трудник говорю, личный опыт так сказать, так что ты поосторожнее с желаниями — попадешь из огня да в полымя. По мне так лучше человечину жрать.

Федор молчал, видимо переосмысливая ситуацию после слов Алексея, что от него и требовалось, а сам Алексей снова взялся за работу, доколупал бревно и принялся ковырять землю, то бишь глину.

Потом снова работал Федор.

Никто надолго прерываться в деле копания не собирался, тем более на сон. Какой тут сон, когда до свободы в буквальном смысле рукой подать⁈ Ледник ведь на самом деле не так уж и глубоко закопан, буквально метр над потолком, а всего надо прокопать ход в три метра с учетом уклона хода, не вертикально же вверх копали, из такой шахты быстро не выскочить.

— Ч-черт… — ругнулся Алексей, когда на него обвалился пласт земли и в ход ворвался дневной свет.

По глазам больно резануло.

«А каково Федору будет?» — подумал он, вспомнив историю одного солдата, что несколько лет обитал в подземелье в абсолютной темноте и когда его нашли, то даже тусклый свет свечи привел к тому, что его глаза ослепли словно от ярчайшей вспышки, как от ядерного взрыва.

Но как же манила свобода! Алексей едва удержался от того, чтобы вырваться наружу наплевав на всех, как Федора, так и даже Матрену. Оправдывался перед самим собой лишь тем, что обязательно приведет помощь… Но последнее не точно. Ведь его самого ищут, а значит…

Алексей отполз назад.

— Закрой глаза Федор, а лучше их чем-нибудь плотно замотай.

— Зачем?

— Сейчас день, светло и ты после более чем месяца полной темноты, просто ослепнешь.

— Почему?

— Не знаю, но я слышал о такой истории, что люди долго пребывавшие в темноте, выходя на свет слепли. Я даже не уверен, что просто веки тебя спасут от слепоты. Так что замотай глаза. Привыкать к свету тебе придется постепенно потому как даже ночью при свете звезд тебе будет так же ярко как днем.

— Хорошо… но бежать нужно именно сейчас… днем. Время людоедов — ночь, днем они отсыпаются как вурдалаки…

— Твоя правда… Замотал глаза?

— Да…

— Тогда поползли…