Исход неясен (Гарри Поттер – Женская Версия)

- А вы сами, хорошо все обдумали? – спросила она в свою очередь.

- Да, обдумал, - подтвердила профессор, - и мое решение остается неизменным.

***

Тот день завершился принесением непреложных обетов и клятв верности. Обеты принесли профессор Бернштайн и семья фон Корб. Клятву верности уже ночью засвидетельствовали своей кровью ее троюродный брат Удо и его супруга Тамара. Между ними и Анной был так же заключён магический контракт. Клятва и контракт, в свою очередь, распространялись не только на отца и мать, но и на их детей, поскольку семья переезжала жить в замок Стейндорхольм, имея в виду, как внешнюю, так и внутреннюю цитадели. А весь следующий день они по просьбе главы их Рода развлекали замаскированную иллюзией Гарриет. Сводили ее в зоопарк и в Кунстхаус[6], накормили обедом в хорошем ресторане и шоколадным тортом в знаменитой кондитерской - Confiserie Sprüngli. В общем занимали ребенка, чем могли, и, как могли отвлекали ее от грустных мыслей. Девочка не дура и к тому же маг, пусть и под ограничителями. Даже не зная, что именно сказал ее «тете ангелу» строгий профессор, она догадалась, что он не сообщил ничего хорошего, не зря же Анна изменила вдруг планы на завтрашний день, оставила ее с Удо и Тамарой, а сама усвистала куда-то практически до ночи. Понять не поняла, - информации не хватило, - но почувствовала нерв ситуации и забеспокоилась. Поэтому фон Корбам был отдан категорический приказ: развлекать, потакать любым капризам и отвлекать от грустных мыслей. Принесшие обет фон Корбы знали правду и понимали, что девочка волнуется не зря, но и пугать ребенка не хотели. Поэтому старались, как могли, и, следует отметить, небезуспешно. Анна же в это время безвылазно сидела в Гномьем банке.

Есть вещи, которым не следует покидать мест хранения, и древний гримуар семьи Энгельёэн являлся как раз такой книгой, которую лучше из сейфа не выносить. Мало кто знал в прошлом о существовании этого гримуара, и, вероятно, никто не знает теперь, кроме Анны, разумеется. И хорошо, что так. Узнай кто-нибудь правду, хлопот не оберешься. А так книга лежит в банковском сейфе, и доступ к ней имеет одна лишь Анна. Но стоит вынести ее из Гномьего банка, и ты отдаешь и себя, и ее на волю случая. Мало ли что может случиться по дороге из одного хранилища в другое! Поэтому Анна читала книгу прямо на месте, в недрах своего сейфа.

Место, следует отметить, для длительного пребывания мало подходящее, но, если нужда заставит, человек готов на многое, и Анна в этом смысле не исключение. Сидела на принесенном с собой складном стульчике, освещая книгу Люмусом на конце палочки для левой руки, и читала текст, записанный на латыни и древнескандинавском в поистине незапамятные времена. Вообще, судя по множеству примет, эта книга, как цельный объект, появилась лишь в середине или даже в конце XIX века. Тогда кто-то из ее предков или близких родственников этих предков, - другого бы просто не допустили до такого сокровища, - сброшюровал множество разрозненных пергаментных листов с записанными на них правилами проведения ритуалов и прочими магическими штучками, типа рецептов зелий и наведения чар. Листы были разными, так что, прежде чем сшить их вместе, одни из них пришлось обрезать, а другие – наращивать. Кроме того, страницы книги были пронумерованы, и тогда же были составлены оглавление и глоссарий, что серьезно облегчало работу с гримуаром.

Описание ритуала «Снятие оков» занимало девятнадцать страниц ин-кварто[7], исписанных убористым почерком и украшенных несколькими схемами, нарисованными красной и зеленой тушью, и гравюрами, иллюстрирующими ход ритуала. Текста, однако, было куда больше, чем иллюстраций, и Анна должна была запомнить его слово в слово, как и предшествующее ему «Искусство Протея». Основной текст был написан черной тушью на латыни с редкими вкраплениями древнегреческих и древнегерманских слов и выражений. Комментарии явно были внесены позже, но тоже очень давно, красной тушью, другой рукой и на другом, - древнескандинавском, - языке. Читать все это было совсем непросто: тяжело и сложно из-за особенностей почерка тех двоих, кто описал ход ритуал и требования к нему, из-за выцветших и кое-где поврежденных глиф, особенностей грамматики и лексики мертвых языков и невероятной сложности самого текста, всего лишь отражавшей сложность древнего давным-давно забытого ритуала.