Исход - только смерть

— Ничего ты мне не сказал. «Милтон и Данн» выпускали в сорок первом девять разных моделей сейфов, по шесть разновидностей каждой. Я не знаю, что они делают сейчас. Я не проверял с тех пор, а ты не дал мне этой информации. Идем дальше. — Далтон провел карандашом по чертежу. — Назад той же дорогой, пока не дойдешь до грузовиков. Здесь сворачиваешь. Через двор к забору…

Дикки прикусил губу и возвел очи к потолку.

— Тебе необходимо свернуть, чтобы сократить бегство на пять сотен ярдов. Пятьсот ярдов с деньгами, нервничая. Я бы не доверил тебе эти пятьсот ярдов, когда дело сделано. Режешь дыру в заборе; возвращаешься на северное поле, к дороге, по этой тропинке. Машина ждет у переезда, у свалки старых машин, где водитель увидит, как ты выходишь с поля. Он догоняет тебя по направлению на север, и вы уезжаете.

Далтон замолчал, и Дикки вскочил, похлопывая себя по бедрам:

— Ты закончил? Превосходно.

Он принялся мерять комнату шагами, от одной стены до другой.

— Я рад, что ты перестал повторяться, потому что хотел вставить словечко. О’кей, Далтон?

Дикки остановился и посмотрел на Далтона, но старик молчал.

— О’кей, — снова сказал Дикки. — Теперь я расскажу, как решил сделать, чтобы сэкономить время. О стороже я не стану беспокоиться, пока не заберусь туда. Я лично позабочусь о нем. То же и со вторым, у ворот. Мне наплевать на график движения поездов, поскольку знаю точно: ни один обходчик, кондуктор или еще кто-то не разглядит с расстояния в четверть мили, горит ли там, на заводе, лишний свет или нет. А если и разглядит, то решит, что это сторож делает обход. И к черту про это думать. Насчет сейфа, это ты мне расскажи. По размеру, материалу и тому, как эта штука вообще выглядит, ты можешь понять, какого типа замок в ней сидит. Ты захватишь все инструменты, которые потребуются для этой модели, а я обеспечу человека, который понесет лишний груз. Это достаточно безопасно, и мы больше не будем ходить вокруг да около. Дело верное. Я ждал достаточно долго, Далтон. Больше никаких бумажек, никаких чертежей. — Он посмотрел на Далтона. — Ну что? Вспомнил еще что-нибудь?

— Я не обдумывал это дело. Просто еще не закончил. Ты сам назвал три ненадежных элемента. Охрана, поезд, сейф. Есть и другие. Какая там сигнализация и где она развернута?

— Мы не собираемся лезть в окна, так что не беспокойся.

— Подключена ли сигнализация к сейфу? Этого тебе твой наводчик не говорил?

— Нет, не говорил! Может, ты мне расскажешь? Ты такой крутой с сейфами по рассказам о былом, так как же получилось, что тебя…

Далтон поднял ладонь. Затем он нагнулся вперед, пытаясь успокоить желудок. Он вдохнул поглубже и сказал:

— Этот твой человек, — сказал он, — он уборщик, которого ты нанял, или твой приятель, который нанялся уборщиком?

— Какая, черт побери, разница! Слушай, Далтон…

— Нет, это ты меня послушай, — сказал Далтон. Жернова, перемалывающие его желудок, сделали его грубым. — Я не делаю ошибок, если знаю о них заранее. Здесь их слишком много, даже для начала. Как это получилось, Дикки? Ты же многому научился. Откуда такая небрежность?

Дикки замер, развернулся на пятках и обошел стол, чтобы оказаться рядом с Далтоном. Он ссутулился. Его лицо помрачнело.

— Я заправляю этим делом, и я хочу, чтобы ты просто придумал общий план! — закричал он. — Я не желаю слушать, как ты отбрасываешь то, что я спланировал и выстроил, и я не хочу, чтобы ты вел мое дело, будто сидишь за преферансом с такими же, как ты, стариками! Я спланировал все это, дожидаясь, когда же ты выйдешь из тюряги. Я больше не хочу ждать. Я не могу сидеть в ожидании, когда случится еще что-нибудь, слышишь?

Когда Дикки остановился перевести дух, Далтон сказал:

— Ты слишком спешишь, Дикки.

На секунду Дикки лишился дара речи, но затем раздраженно заговорил:

— Сколько тебе было, когда ты провернул то дело на железной дороге? То — с «Содерн пасифик»? То, которое попало во все газеты и которое тебе так и не смогли пришить, пока не вышел срок давности?

— Мне был двадцать один, — сказал Далтон.

— А мне тридцать с лишним, старый ты сукин сын, так что не надо меня удерживать, понял?

Далтон не отвечал. Дикки больше ничего не сказал. Он подошел к столу и начал сбивать щелчками стаканчики из-под кофе, один за другим.

— Где запропастилась эта тупица, черт ее побери? — сказал он и принялся ругать Летти.

Далтон поднял свою бутылку с молоком. Какое-то время он встряхивал жидкость, надеясь, что ему не придется ее пить. Но боль уже стала нестерпимой и такой сильной, что он почувствовал слабость и желание прилечь.

— Значит, все, как я сказал, — принялся за свое Далтон, — тебе это ясно?

— Дикки, — сказал старик. — Выслушай меня, пожалуйста.

— Ты хорошо справляешься, — сказал Дикки и, отойдя к окну, вытянул шею, высматривая Летти.