Исход (Том 1)

— Вот так, — сказал он. Он повторял это снова и снова таким бесцветным голосом, что это испугало ее. — Вот так. Все кончено. Вот так. Вот так.

— Ты сделал все, что мог, — сказала Франни и прижала его еще крепче, как будто он мог улететь.

— Вот так, — снова повторил Стью.

Франни обнимала его. Несмотря на все ее размышления в течение последних трех с половиной недель, несмотря на ее «сокрушительное крушение», она не сделала ни одного движения, которое могло бы открыть ее чувства. Она была почти болезненно осторожна, скрывая свои ощущения. Отношения с Гарольдом и так были на грани взрыва. И даже теперь она скрывала все. Ее объятия не были любовными. Просто один уцелевший прильнул к другому. Стью, кажется, понимал это. Он поднял руки и крепко обнял ее за плечи, оставляя кровавые отпечатки на ее рубашке цвета хаки, делая ее как бы соучастником некоего преступления. Перион рыдала.

Гарольд Лаудер, которому не было известна разница между объятиями любовников и уцелевших, взирал на Стью и Франни с разгорающейся яростью, подозрением и страхом. Через секунду он ринулся напролом через кусты и не возвращался до поздней ночи.

На следующее утро Франни проснулась очень рано. Кто-то будил ее. «Я открою глаза, и это будет Глен или Гарольд», — сонно подумала она.

Но это был Стью. Уже начинало светать; дневной свет просачивался сквозь утренний туман, словно золото, завернутое в прозрачную ткань. Все остальные спали.

— В чем дело? — спросила Франни, вставая. — Что-то случилось?

— Мне снова снился сон, — сказал Стью. — Не старая женщина, тот… другой. Темный человек. Я испугался, поэтому я…

— Перестань, — сказала она, испугавшись выражения его лица. — Пожалуйста, скажи, что ты имел в виду?

— Это Перион. Веронал. Она взяла веронал из сумки Глена.

Франни шумно выдохнула.

— О Боже, — сдавленно произнес Стью. — Она мертва, Франни. О Господи, какой ужас.

Франни попыталась заговорить, но не смогла вымолвить и слова.

— Думаю, нам следует разбудить остальных двоих, — отсутствующим тоном произнес Стью. Он потер щеку, заросшую щетиной. Франни еще помнила ее прикосновение к своей щеке, когда обнимала его. Стью смущенно повернулся к ней.

— Когда же это закончится?

Франни мягко ответила:

— Думаю, это не закончится никогда.

Они смотрели на занимающуюся зарю.

Из дневника Франни Голдсмит

12 июля 1990 г.

Сегодня вечером мы остановились где-то западнее Гилдерленда, штат Нью-Йорк. Радость от вчерашней встречи с Марком и Перион (правда, хорошие имена?) немного поутихла. Они согласились присоединиться к нам… на самом деле это они первыми предложили себя в попутчики, прежде чем это сделал кто-либо из нас.

Не думаю, что Гарольд вообще предложил бы такое. Известно, какой он. Его несколько оттолкнуло (думаю, и Глена тоже) огромное количество оружия, включая два автомата. Но вообще-то Гарольду просто хотелось затянуть свою старую песню… должен же он сделать заметным свое присутствие.

Думаю, я исписала уже достаточно страниц о ПСИХОЛОГИИ ГАРОЛЬДА, и если ты, дневник, не поймешь его сейчас, то не поймешь уже никогда. Под его чванством, самодовольством и напыщенной высокопарной речью скрывается маленький беззащитный мальчишка. Он никак не может поверить, что все действительно изменилось. Часть его — большая часть, я думаю, — продолжает верить, что все его школьные мучители в один прекрасный день восстанут из своих могил и снова начнут обстреливать его из рогаток или называть Чокнутый Лаудер, как делала его Эми. Иногда мне кажется, что для него было бы лучше (как, возможно, и для меня), если бы мы не встречались в Оганквите. Я часть его старой жизни, когда-то я была лучшей подругой его сестры, и так далее и так далее. Так вот каков итог наших сложных и натянутых отношений с Гарольдом: это может показаться странным, но, зная то, что я знаю теперь, я выбрала бы в друзья Гарольда, а не Эми, которая была просто помешана на упакованных мальчиках в шикарных машинах и которая была (прости меня, Господи, за то, что я говорю нелицеприятные вещи о мертвых, но это правда) самым великим снобом из Оганквита, каким может быть только постоянный житель заштатного городка. По-своему Гарольд хладнокровен и рассудителен. Но только тоща, когда он не концентрирует всю свою ментальную энергию на том, чтобы показать себя во всей красе. Но, видишь ли, Гарольд никогда не поверит, что кто-то может считать его рассудительным. В какой-то своей части он всегда был таким упрямым консерватором. Он решил привнести все свои проблемы в этот не такой уж радостный новый мир. С таким же успехом он мог бы упаковать свои неприятности в рюкзак вместе с теми шоколадными конфетами, которые он так любит.

О Гарольд, я просто не знаю.

Не забыть: Попугаи Жиллетти. «Пожалуйста, не давите Очаровашку». Тампаксы… изобретенные женщиной-гинекологом. «Ночь Живой Смерти». Бр-р-р! Этот последний из хитов. Все, конец.

14 июля 1990 г.