Исход (Том 1)

— Рей якшается в основном с Винсом Хоганом, Билли Уорнером и Майком Чайлдрессом, — сказал Бейкер, — Возможно, если я припру Винса к стенке, то мне удастся расколоть его. Он бесхарактерный и такой же мягкотелый, как сгорающая на солнце медуза. Если я выбью из него признание, тогда смогу сломить Майка и Билли. Рей получил это кольцо в братстве колледжа. Но он завалил экзамены на втором курсе, — Он замолчал, барабаня пальцами по краю тарелки, — Пожалуй, мы можем попробовать, малыш, если хочешь. Но я заранее предупреждаю тебя, что у нас, может, ничего и не получится. Они жестоки и трусливы, как свора бродячих собак, но они местные, а ты всего-навсего глухонемой проезжий. И если они вывернутся, то расправятся с тобой.

Ник подумал об этом. Он мысленно воспроизвел пережитое: его толкают от одного к другому, как окровавленное чучело, а губы Рея складываются в слова: «Я сровняю его с землей. Сосунок ударил меня». А потом ощущение потери, когда у него сорвали со спины рюкзачок, этого неразлучного приятеля последних двух лет, проведенных в беспрерывных странствиях.

Он написал в блокноте два слова, подчеркнув их: «Давайте попробуем».

Бейкер, вздохнув, кивнул:

— Хорошо. Винс Хоган работает на лесопилке… хотя это и не совсем так. Все, что он там делает, так это протирает штаны. Что ж, часов в девять мы поедем туда с тобой. Возможно, мы так испугаем его, что он во всем признается.

Ник согласно кивнул.

— Как твой рот? Доктор Соумс оставил таблетки. Он сказал, что тебе должно быть очень больно.

Ник опять кивнул — теперь печально.

— Я доберусь до них. Это… — Он замолчал, и в своем безмолвном мире Ник увидел, как шериф чихнул несколько раз, достав платок. — Ну это уже другое дело, — продолжил он, но отвернулся, и Ник уловил только первое слово. — Кажется, я не на шутку простыл. Господи, ну что за жизнь? Добро пожаловать в Арканзас, малыш.

Налив в стакан воды и взяв таблетки, шериф подошел к Нику. Пока тот мучительно глотал, Бейкер потирал шею. Там определенно болело. Опухшие миндалины, кашель, насморк, к тому же, кажется, небольшая температура. Да, денек вырисовывался лучше некуда.

Глава 10

Ларри проснулся, похмелье не было слишком тяжелым, но во рту было такое ощущение, будто детеныш дракона устроил там себе туалет, к тому же его не покидало чувство, что он находится там, где ему не следовало быть.

Кровать была односпальной, но подушек было две. Доносился запах жареного бекона. Сев, он увидел в окне еще один серый нью-йоркский рассвет, и первой его мыслью было то, что они сделали что-то ужасное в Беркли прошлой ночью: что-то грязное, черное, атавистическое. Затем события прошлой ночи начали всплывать в памяти, и он понял, что смотрит на университетскую Фордхэм-стрит, а не на Беркли. Он находился в квартире на втором этаже на Тремонт-авеню, неподалеку от Центрального вокзала, а его мать волнуется, где это он пропадает всю ночь. Позвонил ли он ей, хоть как-то извинился перед ней?

Ларри свесил ноги с кровати, нашел смятую пачку «Уинстона» с оставшейся единственной сигаретой. Он закурил. Вкус у сигареты был как у засохшего дерьма.

Девушку звали Мария, она сказала, что она… кто? Оральный гигиенист, кажется так. Ларри не знал, насколько она разбирается в гигиене, но насчет орального искусства Мария была на высоте. Он смутно помнил, как его обглодали, словно ножку вареной курицы. Кросби, Стиллс и Нэт пели по маленькому стерео в гостиной о том, как много воды утекло под мостом, о времени, растраченном напрасно. Если память ему не изменяет, Мария не стала тратить время напрасно. Она была несколько ошеломлена, узнав, что он тот самый Ларри Андервуд. Разве в какой-то момент ночного веселья не была она одной из многих, кто искал открытый магазин, чтобы купить пластинку «Детка, можешь ты отыскать своего мужчину?»,

Он тихонько застонал, пытаясь восстановить вчерашний день с его вполне безобидным вступлением и безумным финалом.

«Янки» не было в городе, это он помнил. Его мать уже ушла на работу, когда он проснулся, но она оставила график игр «Янки» на кухонном столе вместе с запиской: «Ларри! Как видишь, «Янки» не вернутся до первого июля. Они будут играть два матча подряд четвертого июля. Если у тебя нет других планов, почему бы тебе не сводить свою маму на бейсбол? Я куплю пива и хот-дога. В холодильнике яйца и сосиски, а в хлебнице пирожные, если они тебе больше по вкусу. Поухаживай за собой сам, детка». А в конце письма был типичный для Элис Андервуд постскриптум: «Большинство ребят, с которыми ты шатался в былые дни, разъехались, они еще счастливо отделались, эта шайка, но мне кажется, что Бадди Маркс работает в магазине на Стрикер-авеню».