Исход (Том 2)

И он повесил трубку, оставляя шокированного Ллойда постигать смысл сказанного.

Том Каллен проснулся около десяти вечера, тело его онемело, хотелось пить. Он сделал глоток из термоса, выбрался из укрытия между двумя скалами и посмотрел в темное небо. Над ним сияла луна, таинственная и безмятежная. Пора пускаться в путь. Но он должен быть очень осторожным, да. Потому что теперь они пустились в погоню за ним.

Ему приснился сон. С ним разговаривал Ник, и это было странным, потому что Ник не мог разговаривать. Ник умеет писать, а Том не умеет читать. Но сны — удивительная вещь, во сне всякое может случиться, а во сне Тома Ник разговаривал.

Ник сказал: «Теперь они знают о тебе, Том, но в этом нет твоей вины. Ты все сделал правильно. Просто не повезло. Поэтому теперь ты должен быть очень осторожным. Ты должен сойти с дороги, Том, но продолжать двигаться на восток». Том понял насчет востока, но не то, как же ему продолжать путь и не затеряться в пустыне. Он же может просто блуждать, делая огромные круги. «Ты поймешь, — сказал Ник. — Во-первых, ты должен искать Перст Божий…»

Том привязал термос к поясу, надел рюкзак и дошел до шоссе, оставив велосипед в укрытии. Он встал посреди дороги и посмотрел в обе стороны. Затем трусцой добежал до средней полосы, снова огляделся и пересек шоссе № 15.

«Теперь они знают о тебе, Том».

Зацепившись ногой за оградительную проволоку на противоположной стороне дороги, он скатился в кювет. Сердце его бешено колотилось в груди. Нигде ни звука, лишь слабый ветерок пересыпает песок пустыни.

Том поднялся и стал вглядываться в горизонт. Зрение у него было острое, а пустынный воздух кристально одет. Вскоре он увидел его — тот стоял в звездном небе, как восклицательный знак. Перст Божий. Когда он повернулся к востоку, каменный монолит указывал на десять часов. Том подумал, что сможет добраться до него через час или два. Но чистейший притягательный воздух пустыни обманывал и более опытных путешественников, чём Том Каллен, и он был удивлен тем, что каменный палец, казалось, всегда оставался на одном и том же расстоянии. Прошла полночь, затем два часа. Огромные звездные часы неба повернулись. Том уже начал подумывать, не мираж ли этот камень, столь напоминающий указательный палец. Он потер глаза, но камень остался на месте. Далеко позади него мерцала лента шоссе.

Когда Том снова повернулся к Персту, тот, казалось, стал немного ближе, а к четырем часам утра, когда внутренний голос начал нашептывать ему, что пора подыскать надежное укрытие на приближающийся день, уже не оставалось сомнений, что он приблизился к нему. Но в эту ночь он не сможет добраться до него. А когда он доберется (если они не найдут его этой ночью) — что тогда? Ник скажет ему. Добрый старина Ник. Том не мог дождаться, когда он вернется в Боулдер и увидит его, да.

Он отыскал удобное место под огромным скоплением скал и почти мгновенно уснул. Он прошел более тридцати миль на северо-восток в эту ночь и уже приближался к Мормоновым горам. Днем огромная гремучая змея вползла в его укрытие, пытаясь спрятаться от дневного зноя. Она устроилась рядом с Томом, поспала немного, а затем убралась восвояси.

В тот день Флегг стоял у края солярия и смотрел на восток. Солнце сядет часа через четыре, и тогда полоумный снова двинется в путь.

Сильный пустынный ветер отбросил темные волосы с его разгоряченного лба. Город кончался внезапно, сразу же уступая место пустыне. Несколько рекламных щитов на окраине — и все. Такая огромная пустыня, столько места, где можно спрятаться. Люди и прежде уходили в пустыню, и больше их никто не видел.

— Но не на этот раз, — прошептал он. — Я найду его. Я найду.

Он не мог объяснить, почему было настолько важно поймать этого придурка; смысл этой проблемы постоянно ускользал от него. Все сильнее он чувствовал потребность поступка, движения, действия. Разрушения.

Вчера вечером, когда Ллойд доложил ему о взорвавшихся вертолетах и о смерти всех троих пилотов, он мобилизовал всю свою волю, чтобы избежать взрыва бешеной ярости. Первым его порывом было немедленно отправить вооруженную колонну: танки, огнеметы, бронетранспортеры — все что угодно. Они добрались бы до Боулдера через пять дней. И со всем этим дерьмом было бы покончено раньше, чем через полторы недели. Конечно. Но если на горных перевалах уже выпал ранний снег, это стало бы концом великого Вермахта. Было уже 14 сентября. Хорошей погоде подходил конец. Какого черта дни несутся так быстро?