Исход зверя

Илья выслушал жалобы дядьки на жлобство торговцев и беспредел автоинспекции, отбиравшей мед у производителя, – Ломов, как и обещал год назад, купил пасеку недалеко от городка Пролетарий, Федор посетовал, что рыба уходит из тех мест на Ильмене, где артели свояка отведен район лова, затем похвастался успехами Данилы и показал его последние акварели, на взгляд Пашина – действительно великолепные. Особенно мальчишке удавались пейзажи и сказочные композиции на мотивы древнерусских сказаний и былин в манере Константина Васильева. Илья с уважением заметил, что из Данилы проглядывает настоящий художник, и обрадованный его оценкой Федор от избытка чувств хватанул целый стакан водки. Но не окосел. Он был из той редкой породы мужиков, на которых алкоголь не оказывал почти никакого влияния, и мог на спор выпить чуть ли не ведро самогона.

– Ну а вообще-то, как тут у вас, тихо? – спросил Илья. – Евстигней не объявлялся?

– Целый уж год как не появляется, – махнул рукой Ломов-старший. – Бают, уехал он в какой-то староверческий скит в Сибири, за Урал. А хата его стоит, и дверь не на замке. Значит, вернется.

– Неужели к нему никто не наведывался за это время?

– Почему не наведывался? Заходили какие-то люди днем, давно, зимой еще, Ленка их видела, а что делали – неведомо. Я на всякий случай потом проверил – все вроде на месте, ничего не взято. Да и что у старого брать? Иконы разве что, дак их у него и не было. А сундуки целехоньки стоят.

Федор задумался, вспомнил какое-то событие.

– С месяц назад, в конце мая, тоже кто-то заходил к деду в хату, почитай, ночью. Я как раз из центра возвращался, услышал голоса, потом дверь стукнула. Обрадовался, думал, старик вернулся, покликал – тишина в ответ. И свет не зажегся в хате. Может, никого и не было, послышалось все. А ты по делу к нам или так, проездом?

– Да как тебе сказать…

– А так и говори. Подсоблю чем, если надо. А жена у тебя славная, красавица, аж светится вся. Где добыл такую?

– На болоте нашел, – улыбнулся Илья, почти не кривя душой. – У тебя Елена тоже красавица, каких свет не видывал. Дай бог всякому!

– Всякому не надо, – ухмыльнулся в свою очередь дядька, – только умному, доброму да сильному, такому, как я. Так что там у тебя за проблема? Говори смелее, чай, не чужие вы мне.

– Проблема одна, забот две, – помедлив, сказал Илья. – Мне в доме Евстигнея побывать надобно, поискать одну вещь. А потом на Стрекавин Нос сходить. Но это позже, через неделю-две, когда я подготовлюсь получше. Сегодня мне важнее изба деда.

– Что ж тут страшного, едрена корень? – удивился Ломов. – Давай вместе сходим.

– Нет, мне одному надо. Извини.

Федор наморщил лоб, хотел что-то сказать, и в это время со стола сам собой упал на пол веранды стакан. Звякнуло, полетели осколки. Федор вытаращил глаза, непонимающе глянул на то, что осталось от стакана, перевел взгляд на Илью:

– Ты видел?!

Пашин усмехнулся.

– Это нечто вроде предупреждения. Кто-то очень сердит на меня и не хочет моего присутствия в деревне.

– Опять колдовство?

– Судьба, наверное, у меня такая – со злым колдовством сражаться. Снова один супостат зашевелился, приходится вот готовиться к встрече.

– Не Морок ли?

Илья с интересом посмотрел на могучего телом родственника, потом вспомнил, что Федор присутствовал при разговоре о Мороке год назад и помнит об этом.

– Он самый, Федор Петрович. Окопался он тут у вас, недалеко от Стрекавиного Носа, людишек под себя подмял, заморочил, боятся его и служат за разные посулы да сребреники.

– Честно говоря, не верю я в вашего Морока, хотя и помню, что вы еле живыми оттуда вернулись.

– А в дьявола веришь?

Федор почесал темя.

– И в дьявола не особливо верю. Все беды – от жадных и злых людей, стремящихся нахапать, ничего не делая. Это они дьявола придумали, чтобы мы боялись и не прекословили.

– Это верно, – улыбнулся Илья, вспоминая чье-то изречение: самая большая победа дьявола состоит в том, что он заставил людей поверить, что его не существует.

– Ладно, к хренам они все сдались, – махнул могучей дланью Федор. – Давай-ка еще чайку с медком махнем. Мед сборный, только привез, чуешь, как пахнет? Лепота!

– Изумительно пахнет, – согласился Илья.

– А к деду Евстигнею мы все-таки вместе пойдем, – добавил хозяин, – когда стемнеет. Я снаружи покараулю, а ты в избе пошаришь. Ежели, конечно, она тебя не выплюнет. – Федор хихикнул. – Те-то гости, коих я в мае встретил, зашли туда и тут же обратно выскочили, перепуганные, волосы дыбом, и пар от них валит столбом. Будто кипятком ошпарили.

Федор снова хихикнул.

Улыбнулся и Пашин.

– Заговоренная изба у Евстигнея, не любит чужих. Что ж, посмотрим. Может, она и меня не впустит…

Но она впустила.

Уже ночью, в начале первого, выпив по кружке ягодного морса собственного приготовления, Илья и Федор зашли к соседу со стороны садового участка. И Пашин, потрогав цату, толкнул входную дверь избы, пробормотав про себя: «Давно я тут не плавал баттерфляем…»

Цата на груди нагрелась.