Исходный код денег

К приезду друга Виктор накрыл стол. Ефимовы могли бы пользоваться услугами домработницы, но Вера категорически не хотела видеть постороннего человека в доме. И она отлично справлялась сама с домашними обязанностями. Поскольку уехала жена несколько дней тому назад, Ефимов обошелся различными деликатесами, не требующими приготовления. Он выставил бутылку хорошего армянского коньяка, но и у Сквознякова виски был очень даже приличный – «Johnnie Walker» blue label. Он предложил бросить на пальцах, что пить. Ефимов согласился. Так на столе остался виски. Ефимов разлил на правах хозяина и спросил Олега о делах.

– Дела идут нормально, работаем, – скромно ответил тот.

– А как продвигается строительство дачи?

Сквозняков мысленно отметил, что его будущее летнее жилище Ефимов именует дачей, тогда как свое называет загородным домом, словно подчеркивая, что новостройка Олега выйдет куда как скромнее его собственной.

– Нормально продвигается, следующей весной заедем.

– Долговато ты возишься.

– Мне не горит, – Сквозняков решил умолчать о настоящей причине задержки.

Сначала он планировал относительно скромный дом, но у него появились дополнительные финансы, и Олег решил отгрохать более солидное здание.

– Ав остальном что?

– Все нормально, все здоровы. Только недавно приключилась с нами одна фигня, – и Сквозняков рассказал о случае в зоопарке.

– Скверная история. Шкурка банана и жаба еще ничего, а отрубленная голова косули… бр-р-р, – Ефимов одним махом залил в рот стопку виски.

– И они еще утверждали, сволочи, будто голову принес другой посетитель, – пожаловался Сквозняков.

– Очень даже может быть. Ты не спеши обвинять сотрудников зоопарка. Они ведь правы. Кто им разрешит скармливать хищникам диких животных. Так на львов с тиграми и леопардами косуль не наберешься. Хотя история про идиота браконьера тоже выглядит сомнительной. Будь он косоруким, бросил бы голову хотя бы ближе к вольеру. А то уронил ее, будто специально, – Виктор пристально взглянул на Олега.

– Специально? Не думаю. Просто львица, которая была рядом и которую мы не заметили, трясла голову, как это делают хищники, и случайно выпустила. А та отлетела к нам.

– Случайно? Не многовато ли случайностей? Шкурка, жаба, голова?

– Что ты имеешь в виду? – принялся уточнять Сквозняков.

– Да ничего! Это я так, к слову, – после маленькой заминки ответил Ефимов.

Вид у него был такой, словно он хотел сказать что-то важное, существенное для них обоих, но в последний момент передумал. Вместо этого он снова разлил виски:

– Ну, давай! За то, чтобы в нашей жизни не было разных дурацких случайностей!

– Давай, – Сквозняков опустошил стопку, зажевал нежной осетринкой. – А как у тебя дела?

– Тоже нормально. Работаю помаленьку.

Ефимов уже вырос из коротких штанишек помощника думского депутата. С депутатом связи у него остались и даже упрочились, но исключительно на неофициальном уровне. Виктор считался молодым и перспективным чиновником, хотя само определение перспективности чиновника в России испокон века являлось неопределенным. Ведь что такое перспективный чиновник, если отталкиваться от его должностных обязанностей? Это молодой человек, который четко и в срок выполняет свою работу. Благодаря этому он на хорошем счету у начальства и неуклонно растет по службе. Ага, на хорошем счету! Как бы не так. Представьте, что один чиновник долго и заботливо обхаживает просителя, культурно отфутболивая его всякий раз, и приучает к мысли о необходимости дать взятку. И вот посетитель случайно натыкается на этого перспективного чиновника, который является помощником или коллегой того самого, который уже распланировал, на что потратит деньги просителя. И, ознакомившись с делом, решает его одним росчерком пера.

Ну и кому нужен такой молодой, перспективный? За исключением народа, который в расчет никто не принимает. Да никому. Ефимов был перспективен по-настоящему. Он ладил с начальством, знал, от кого, сколько и в какой валюте можно брать, и при этом умело создавал видимость усердной работы. А вопрос Сквознякова вызвал у Ефимова легкое раздражение. Он что, слепой? Пусть оглянется вокруг, на мебель, на роскошные ковры, пусть отведает часть выставленного на стол, и если он разумный человек, то все поймет молча. А то спрашивает «как дела?», будто хоть одна деталь окружающего его интерьера позволяет усомниться в том, что дела идут замечательно!

Лишь выпив несколько стопок, Виктор окончательно успокоился, но после еще трех или четырех снова занервничал, теперь уже по другому поводу:

– Ты слышал, Григорьев бежал.

– Ага, – спокойно ответил Сквозняков. – Дошли до меня такие слухи.

– Это не слухи, он на самом деле слинял из колонии.

– Ну и что?

– Как ты можешь так говорить! Он же… мы ведь… – от внезапно охватившего его волнения Ефимов запутался в собственных мыслях.