Исходный код

– Слушай, Всеволод, – Семен выглянул в унылый обветшалый от времени коридор и потянул носом сырой воздух, – значит, версию хмыря из телика берем за рабочую?

– А куда деваться? – Курехин задержался около трупа монстра, а потом, махнув рукой, шагнул к сундуку. – В нашем, настоящем мире, такие твари точно не существуют.

Содержимое ящика его приятно поразило. Крыса из телевизора играла по-крупному, но и своим жертвам давала шанс на выживание. Простой человек, вроде Давыдова, не нашел бы применения половине всего, что оказалось в «Пещере Аладдина», но у старого вояки Курехина просто глаза разбегались.

Гранаты, десять штук. Колобашки РПГ-40, уложенные рядком, будто сонные поросята, в свое время верой и правдой служили дедам и отцам в тяжелые времена Второй мировой. Специальных креплений у них не было. Боец, вооруженный таким нехитрым оружием, должен был носить их, засунув за ремень. Старо, но действенно. Потянет.

Патронов от карабина оказалось аж три коробки, они пришлись как нельзя кстати, а рядом с ними обнаружились и поясные патронташи. Снаряжать их и носить на манер американских ковбоев Всеволод не хотел, но таскать в хлипких картонных упаковках тоже было не вариант. Там же обнаружился еще один карабин, который майор сразу зарядил и отложил в сторону.

Кольт М-1917 в кобуре вызвал у Всеволода легкий приступ скептицизма. Оружию было лет сто, не меньше, а выглядело как новое.

– Не удивлюсь, если пристреляно, – усмехнулся майор, перекладывая боезапас в лежавшие там же вещмешки. – Обзавидуйся, Джон Уэйн.

Последняя находка была особенно примечательна. Два длинных ножа Боуи с удобными ножнами и креплениями-хлястиками, дабы боец мог носить их на бедре и, если нужно, быстро пускать в ход. Две пузатые фляги оказались доверху заполнены медицинским спиртом.

Набор выходил весьма специфический и экзотичный. Сразу становилось ясно, что комплектовали его дилетанты. Спецы предпочли бы АК и цинк с патронами. Вложили бы пару глоков[5]… Может быть, смягчились бы и подарили пару броников, сферу[6], несколько разгрузок толковых, рации бы комбатовские[7], ларингофоны с костной проводимостью…

Отхлебнув из фляги, Всеволод занюхал происходящее древним револьвером и, смахнув выступившие на глазах слезы, с сожалением отметил: жратвы не дали.

– Что там? – Бледный Семен боязливо оглянулся через плечо, нервно тиская в руках карабин.

– Да стволов, хоть и старых, пруд пруди. Боеприпасов к ним в избытке. Карта, кстати. – Курехин кинул пухлый конверт в свой вещмешок, решив, что в случае внезапного отступления ему лучше лежать там, чем валяться на полу. Местность на бумаге можно изучить и позже. – Даже спирта отсыпали, а вот пожрать не оставили. Жлобы.

– Ага, – нервно закивал Давыдов. – Так что делать будем, Всеволод? Уходить отсюда надо. Я так и слышу в конце коридора, прямо за углом, какое-то бормотание.

– Уходим, – легко согласился майор. – Сейчас экипируемся, мешки за спину и деру. Только аккуратно, без лишней стрельбы, береги патроны.

– Так их же много.

– Запас карман не тянет. Все разное. Калибр, начинка. Где мы их потом будем брать? А нам, между прочим, тут две недели таким вон зверюкам хвосты крутить.

Некоторое время ушло на экипировку. Забросив на плечо карабин, Всеволод уселся на подоконник и начал прилаживать к бедру крепежные ремни. Тем же занимался и Семен. Через десять минут, обвешанные оружием, будто революционные матросы на агитационных плакатах ЦИКа, майор и аналитик двинулись по коридору. Направление было взято верное, в противоположную сторону от тревожных и пугающих звуков.

– Огневого контакта избегать, – процедил Курехин сквозь зубы, осторожно ступая по скрипучим доскам пола.

– Чего? – не понял Семен.

– Стреляй, говорю, поменьше, – печально вздохнул Всеволод, окончательно осознав, что имеет дело с насквозь цивильным человеком. – Морду сразу не высовывай, когда до угла дотопаем. Послушай, понюхай. То же с дверьми и оконными проемами. Нас могут увидеть, и начнется.

– Что начнется?

– Да все. Что, по-твоему, тварь от нас хотела?

– Даже не знаю. – Семен крепко задумался и замолчал, давая майору время на размышления.

– Значит, так, – начал он, и тут же, присев на корточки, прислонился к стене, а за ним опустился и Семен с трясущимся подбородком.

Тень за окном появилась внезапно и так же быстро разрослась, заполнив собой весь горизонт. Кто-то огромный, мохнатый и очень горячий медленно прошел мимо. Тяжел он был неимоверно. Каждый шаг гиганта отдавался дрожью пола и дребезгом стекол в рассохшихся рамах. Разглядывать его абсолютно не хотелось, и уж тем более выяснять, что это конкретно и куда направилось. Тварь была огромная и теплокровная, что не очень вязалось с представлениями Всеволода об эволюции. Подобные колоссы разве что в меловом периоде были, да те давно вымерли и, как помнил майор, были сродни ящерице.