Исключительные

– Мне не по себе, что нас все еще считают меньшинством. Почему мы постоянно должны оглядываться на мужскую точку зрения и считать ее авторитетной? – жаловалась она Жюль. Ее возмущало, что даже теперь, в такое просвещенное время, мужчины правили бал во всех сферах жизни, даже мелкие театральные рыбешки за пределами Бродвея.

Жюль была достаточно известным психотерапевтом, но, как и многие ее коллеги, внезапно столкнулась с осознанием, что ее профессия оказалась на задворках. Теперь люди предпочитали глотать антидепрессанты, вместо того чтобы посещать психотерапевта. Страховые компании покрывали все меньшее и меньшее количество сеансов. Хоть ей и удавалось экономить, многие клиенты заканчивали терапию раньше, чем должны были. А те, кто оставался надолго, почти не менялись. И все же они старались и были очень ей благодарны за терпение, чувство юмора и хорошую компанию. А она, в свою очередь, упиралась и изо всех сил старалась поддерживать пламя своей работы, чтобы оно и дальше могло согревать и кормить ее семью.

Рори подросла и внезапно объявила, что хочет быть мальчиком. Она была очень спортивной и не могла усидеть на месте. По выходным она играла в футбольной команде, а по будням Деннис возил ее в парк, и там они подолгу пинали мяч. Деннис все еще только говорил о том, что хочет вернуться к работе, хотя, всякий раз, когда речь заходила об этом, его голос начинал дрожать. Он читал обо всех инновациях в области УЗИ, и был подписан на профессиональный журнал, потому что ему все это было очень интересно, и потому что он не терял надежды однажды вернуться к работе. Однажды. Когда-нибудь. Но не сейчас.

В марте девяносто седьмого Жюль и Деннис отправились на ужин к Эш и Итану. Кроме них там должны были быть Дункан и Шайла – управляющий портфельными инвестициями и его жена, которая участвовала в программе по ликвидации неграмотности. Овца со стручком, как однажды назвала их Жюль. Они с Деннисом никогда не понимали, почему Эш и Итану так нравятся эти люди, но они сталкивались так часто и в течение стольких лет, на простых вечерних сабантуйчиках и более формальных праздниках, что задавать вопросы было поздно. Дункан и Шайла наверняка точно так же недоумевали, почему Эш и Итан держатся за своих старых друзей – социальную работницу и какого-то депрессивного типа. Но никто ни с кем не конфликтовал. Их пригласили на ужин – и они согласились. Обе пары понимали, что играют свою, особую роль в жизни Эш и Итана, но когда все они собирались вместе, сборище получалось совершенно бестолковое.

В ту, необычайно теплую, ночь эти три пары снова собрались за столом, освещенным факелами. Ларкин и Мо вышли на улицу, чтобы пожелать взрослым спокойной ночи. Во всяком случае, Ларкин пожелала, Мо же просто топтался рядом с ней, вцепившись в руку сестры мертвой хваткой. Его заливал оранжевый свет сада, он почти ни на кого не смотрел.

– Мо, – позвала его Эш. – Мо?

Она обхватила его личико ладонями и повернула к себе – так поворачивают зеркальце для макияжа.

– Вот так, – мягко сказала она. – Так лучше. Ты поужинал, милый?

– Не голодный, – ответил ей Мо.

– А ты хочешь попробовать что-нибудь из этого? У нас осталось немного паэльи…

Все напряженно ждали ответа. Улыбки выглядели натянутыми и принужденными, хотя все и пытались выглядеть дружелюбно.

– Нет, – буркнул он, а затем шарахнулся от сестры и убежал обратно в дом.

– Я лучше пойду за ним, – сказала Ларкин. – Буду сторожить братика! Всем спокойной ночи. Мам, пап, оставьте мне, пожалуйста, лимонного пирога. Можете принести его в комнату и просто оставить на комоде. Даже если это будет очень-очень поздно, все равно, приходите, – а затем она расцеловала родителей в щеки и, пританцовывая, вернулась в дом. Все молча проводили ее взглядом. Контраст между мальчиком-аутистом и очаровательной девочкой ненадолго поверг компанию в тишину.

– Они оба такие милые, – сказала, наконец, Жюль, потому что, в конце концов, хоть кто-нибудь должен был что-то сказать. И все тут же принялись ее поддерживать и соглашаться.

Паэлья, приготовленная невидимым поваром, была очень вкусной. Тарелки Жюль и мужчин за столом опустели – с них исчезло все до последней рисинки. Соки и масло смешались, в них плавала парочка пустых раковин из-под мидий. Но тарелки Эш и Шайлы остались почти нетронутыми – типичная женская черта, которая очень раздражала Жюль. Этим вечером за ужином, как и за многими другими ужинами, обсуждалась Всемирная паутина. Все рассказывали о сайтах, которые видели, и о проектах, которые были на слуху. Дункан разглагольствовал о каком-то финансовом сайте, в который вложился со своими партнерами, и теперь пытался заманить к ним Итана. Пока говорил, он ни разу не взглянул на Денниса и Жюль и не попытался разделить беседу с ними – даже из вежливости.

После того как Дункан, наконец, замолчал, Шайла рассказала им о своей подружке из Лос-Анджелеса – жене известного продюсера звукозаписи.

– У них с Робом такой прелестный домик в каньоне! И еще какое-то жилье в Провансе. Боже, я так им завидовала!

– О нет, не может быть, – сказала Эш.