Исключительные

Он еще раз покосился на Джону и тихо изумился:

– У тебя волосы седые. Даже ты уже постарел.

Как будто теперь, узнав Джону, счел, что бояться больше нечего. Тут Джона вспомнил о сексе с Робертом Такахаси, когда один из них стоял на четвереньках, а другой переводил дух. Они были словно лев и цыганка на картине Руссо. Но Барри Клеймсу не хотелось давать ни минуты покоя, его было ничуть не жаль, хоть Барри и походил на любого другого уцелевшего старого шестидесятника, любого, кто мог бы появиться в документальном цикле «Пи-Би-Эс» «Пришел, увидел, заиграл», который крутили чуть ли не круглосуточно, потому что люди никак не могли насытиться утраченным, пусть даже и не нужным больше.

Джона не отпускал Барри, упершись коленом ему в брюхо. Барри застонал от невыносимой боли, а Джона надавил еще чуть сильнее, ощутив, как внутри него что-то бурлит. Но Барри умудрился кое-как встать на ноги, рыча, и теперь уже он был львом, а Джона – моллюском.

– Я старался заменить тебе отца, – пыхтел Барри. – Научить тебя играть на банджо. Приободрить. Тебе это было непривычно.

– Отец, который пичкает наркотой своих детей? – спросил Джона и потянулся за каким-нибудь подходящим орудием. Рука наткнулась на банджо. Джона размахнулся и врезал Барри Клеймсу по физиономии инструментом, издавшим жуткое звенящее вибрато.

– Черт возьми, Джона! – не своим голосом гнусаво заорал Барри. Оба в равной мере пребывали в шоке. Барри откинулся на кровать и поднес руки к окровавленному лицу, прикрывая его. Этих сложенных ладоней Джона уже не мог вынести. Каждому из нас необходимо защищать то немногое, что у него есть, – вот совершенно очевидная истина, и отказывать в праве на такое побуждение Джона не стал бы даже Барри Клеймсу. Наверняка он сломал ему нос, но не раздробил скул, не ослепил, не повредил мозга, обитающего в этой самовлюбленной голове. Банджо было не самым лучшим оружием, да и сама фолк-музыка не была сильнейшим подручным средством. Она не смогла прекратить войну в Юго-Восточной Азии, хотя и звучала необыкновенно трогательным и страстным фоном. Характерные повторяющиеся переборы струн на банджо названы подходящим словом – плетение. Фолк-музыка могла изуродовать человека, могла его сломать, показать ему, что он сделал с тобой, но не могла убить, и, быть может, это тоже справедливо.

– О боже, – твердил Барри. – Больно… здесь.

– Что с тобой стряслось, Джона? – продолжил он скрипучим хриплым голосом.

– Со мной? Ты и правда меня об этом спрашиваешь?

– Да. Каким человеком ты стал? Ты всегда теперь такой?

– Замолчи, Барри, понял? Просто заткнись.

Джона сходил в ванную и вымыл руки листовидным мыльцем, лежавшим в мыльнице. На рукаве виднелись следы крови, но не слишком заметные. Он заметил рядом на мраморной столешнице несессер Барри. Расстегнутая молния демонстрировала находящиеся внутри предметы, которые принадлежат этому пожилому человеку, ежегодно проводящему в дороге многие недели. Вот таблетки в баночке с надписью «Липитор, 40 мг», ингалятор от астмы и, ничего себе, упаковка тампонов, предназначенных, как написано, для временного облегчения «локального зуда и дискомфорта, связанного с геморроем». Вот и все штучки из снаряжения преобразившегося человека. Чего бы ты ни добился в жизни, как бурно ни протестовал бы против войны или помогал сохранить океаны, сколько идей ни украл бы у маленьких робких мальчиков, растревожив их и взбудоражив, все сводится к мельчайшим деталям, определяющим твою суть. Джона вышел из ванной комнаты в полной уверенности, что Барри Клеймс не вызовет охрану. Барри не захочет предавать этот случай огласке, уж точно не сейчас, когда ему удалось еще раз преобразиться напоследок и остаться на плаву через много лет после расцвета традиционной фолк-музыки, уже в двадцать первом веке, когда не так-то просто бывает заработать собственным творчеством. Джона знал: фолк возрождается, пусть и не в том виде, какой он некогда обрел. Эта музыка звучит повсюду, проникает в жизнь, попадает на файлообменники, появляется на YouTube, добирается до всех уголков, ее видят и слышат. Известных исполнителей стало как никогда много – может быть, большинство из них зарабатывает гроши, но люди слушают их песни. Акустическая музыка, теперь уже звучащая на новый лад, до сих пор очень популярна. Вот бы мама об этом узнала – на это Джона надеялся, планируя кое-что ей рассказать.

Барри сидел на кровати, оглядывая себя в зеркале на комоде.

– Посмотри на меня! Мой нос распухнет, как у боксера.

– Уезжай сейчас же, – сказал Джона. – Просто уезжай, ладно?

– Ты был таким талантливым ребенком, – ответил Барри. – Таким свободным. До чего же здорово было на это смотреть.

– Ой, да заткнись ты.

– Я сделал для тебя все что мог, – сказал Барри. – О тебе же никогда не заботились, не поддерживали тебя. Тут не твоя вина. У твоей мамы был прекрасный голос, и грустно, что с ней такое случилось.

– Нет, – сказал Джона. – Ты не знаешь, о чем говоришь.