Искра

Но если приглядеться повнимательнее, то можно увидеть в моих глазах блеск. Можно заметить изгиб опущенных губ, который намекает на недовольство, скрывающееся в уголках рта.

Вернувшись в спальню, я иду прямиком к двери и рывком ее распахиваю. Уверенно выхожу, и по спине пробегает легкая дрожь.

Стоящие на дозоре стражники так удивлены моим внезапным появлением, что двое подскакивают ко мне, а другие четверо недоуменно смотрят, как я начинаю идти по коридору.

– Э-э-э…

Вслед мне раздается бормотание.

И недвусмысленный шепот:

– А ей можно выходить?

– Не знаю… Можно?

– Чего ты на меня-то смотришь?

– Миледи? – зовет один из стражников.

Я поворачиваюсь с милой улыбкой на губах и оглядываю шестерых взирающих на меня мужчин.

– Да?

У стражника, который меня окликнул, короткие светло-каштановые волосы и густые бакенбарды.

– Прошу прощения, миледи, но вы не должны покидать свои покои.

Я смеряю его взглядом.

– Неужели?

Все шестеро стражников переглядываются, и я вижу их неуверенность так же четко, как свое отражение в их блестящих нагрудных доспехах.

– Э-э-э, да? – нерешительно отвечает он. – Вы проспали почти три дня. Возможно, вам стоит… отдохнуть?

Я теряю дар речи. Три дня?!

Наклонив голову, говорю:

– Но если я проспала почти три дня, тогда похоже, что вдоволь отдохнула. Как тебя зовут?

Мужчина краснеет, словно я задала ему неприличный вопрос. Возможно, так и есть, ведь им наверняка запретили со мной разговаривать. Он прочищает горло.

– Скофилд, миледи.

– Скофилд, я пленница? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня круглыми глазами.

– Нет. Конечно, нет.

– Хорошо. Рада, что с этим мы разобрались, – произношу я, весело улыбаясь. – А теперь прошу меня простить.

Я поворачиваюсь и поспешно ухожу, а стражники в недоумении замолкают. Один чертыхается, а после между ними вспыхивает приглушенный спор, слишком тихий и торопливый, чтобы я услышала. Спустя несколько секунд за моей спиной раздается тяжелая поступь двух стражей.

Подойдя к лестнице, оглядываюсь.

– Жребий выпал вам двоим, да?

Я не удивлена, увидев среди них Скофилда.

– Миледи, мне ничего не известно о жребии, но я единственный здесь, кто раньше нес службу в Хайбелле и охранял вас. Потому остальные… э-э-э, предложили мне остаться с вами. А Лоу служил королю Фульку и отлично знает этот замок.

Я перевожу взгляд на низкорослого рыжеволосого Лоу, которого явно не прельщает идея меня сопровождать.

– Прекрасно, значит, вы сможете показать замок.

– Показать? – говорит Лоу, словно ему неприятна сама эта мысль.

– Я впервые в Рэнхолде и хотела бы его осмотреть. Давайте для начала пройдем на кухни.

– Миледи, если вам хочется только еды, то мы, безусловно, попросим слуг что-нибудь принести наверх? – с надеждой спрашивает Лоу.

Скофилд с энтузиазмом подхватывает его предложение:

– Да, мы можем прислать вам все, что угодно. Вовсе нет нужды идти для этого на кухни.

– О, я иду туда не за едой. Просто хочу немного пройтись, – рассеянно говорю я и, остановившись перед лестничным пролетом, поворачиваюсь. – А теперь я хотела бы установить для вас всего одно правило. И это дело жизни и смерти. – Серьезность моего тона вынуждает их остановиться. – Никому из вас нельзя меня касаться. Никогда.

Они забавно таращат глаза. Наверное, я смотрю на них немного пугающе, но надо убедиться, что они поняли, ведь от этого зависит их жизнь.

Пока что мне везло, что днем никто не притронулся к моей коже, и я должна приложить все силы, чтобы так и продолжалось. Мидас и без того установил прецедент, запрещающий вообще ко мне прикасаться, поэтому мне просто нужно донести это правило до стражников.

– Даже если на меня будет лететь карета или в супнице окажется гадюка, или если вы просто захотите предложить мне руку, чтобы помочь спуститься по разбитой лестнице, – продолжаю я. – Никогда, ни при каких обстоятельствах вам нельзя ко мне прикасаться. Царь Мидас без промедления убьет вас, даже если намерения были самыми благородными. Вы меня понимаете?

Лоу нервно сглатывает, словно его еще меньше, чем раньше, прельщает мысль сопровождать меня. Скофилд настороженно кивает.

– Миледи, я знаю правила. Царь растолковал их предельно ясно. – Он отводит взгляд и бурчит: – Возможно, не так красноречиво, как вы, но…

Я еле сдерживаюсь, чтобы не хмыкнуть.

– Вот и хорошо. Тогда просто постарайтесь следовать этим правилам. – Я вздыхаю и оглядываюсь. – А теперь скажете, в какой стороне кухни?

– Налево, – отвечает Лоу.

Я тотчас поворачиваюсь и иду в указанном направлении. По пути оглядываюсь и рассматриваю вышитую в коврах эмблему в виде зазубренных сосулек. Пальцы в перчатках так и тянутся пройтись по каменным стенам, обрамленным стеклом, но я держу их по бокам. Меня передергивает от того, что стены напоминают лед, и впечатление усиливает ощущаемая прохлада, которая словно липнет к низким потолкам и трещинкам в каждом углу.

– Король Ревингер живет на этом этаже? – с любопытством спрашиваю я. И только произношу вслух этот вопрос, как с сожалением прикусываю язык. На этом он этаже или на тысячу ниже – это не должно иметь значения и интересовать меня.

Мне и неинтересно.