Искра

– Сама знаю, – огрызаюсь я. Он пытается стать хозяином положения, и мне это не по душе. – Точно так же, как все знают правила. Никто не дотронется до меня, и я буду соблюдать осторожность, как соблюдала, находясь с войском Четвертого королевства.

Мидас смотрит на меня с жалостливым разочарованием. Раньше этот взгляд стал бы для меня ударом под дых. Я без промедления бросилась бы все исправлять, постаралась бы стать послушной.

– Ты стала безответственной, Аурен. Оно того стоит? Ты действительно хочешь, чтобы это оставалось на твоей совести? Я думаю только о тебе.

Мерзавец. Какой манипулирующий эмоциями, тянущий за ниточки мерзавец.

И все же… я и впрямь стала эгоисткой? А если я совершу ошибку и из-за этого кого-нибудь убьют?

Я кусаю нижнюю губу, вонзая зубы, чтобы подавить волнение. Внутри меня разгорается битва – битва мыслей, противоречивых желаний.

Мидас приближается, как акула, почуявшая в воде запах крови.

– Подумай, Аурен. Ты поистине одобряешь риск, что можешь кого-нибудь убить? Опять? Потому что так и произойдет. Я лишь пытаюсь тебя защитить. Раньше ты всегда мне доверяла. Мне нужно, чтобы ты снова начала доверять.

Глаза начинает жечь, и я хочу плюнуть ему в лицо. Хочу плюнуть и себе в лицо.

Я чувствую, как он обматывает меня петлями, как искусно словами завязывает узлы. Мидас ловко мной манипулирует. Неужели я считала, что могу одолеть его в им же созданной игре, когда он так в ней поднаторел?

Я чувствую себя совершенно неподготовленной.

Я нужна ему, напоминаю себе я. У меня есть рычаги давления, потому что он хочет, чтобы я успокоилась, а я хочу, чтобы он думал, что все хорошо, пока я планирую побег. Разумеется, я не хочу случайно кого-нибудь убить или позолотить что-то в неподходящее время, раскрыв свою тайну, но не могу я каждый божий день безвылазно сидеть в этой комнате.

– Никаких затворов, Мидас, иначе эта комната ничем не лучше клетки, – говорю я ему. – Все время я буду рядом с твоими стражниками, буду закрывать ладони и руки, а также держаться на расстоянии, но сидеть взаперти здесь я не могу, – продолжаю я, вздернув подбородок.

Он смотрит на меня, и мое сердце громко стучит, но я пытаюсь не проявлять нетерпение. И хотя мы оба стоим не двигаясь, я чувствую, что между нами происходит решительная схватка. Чувствую, что в ладони мне врезается острая веревка, когда он тянет и тянет. Если я ему позволю, Мидас меня утащит на дно.

Потому я не отступаю от своего решения. Не пасую. И наконец, спустя еще одну напряженную минуту, Мидас вздыхает.

– Драгоценная, я не хочу ссориться. День выдался тяжелым. Да что там – месяц. – Внезапно он выглядит уставшим, словно эта беседа его измучила так же, как измучила меня.

Мидас подходит и прикладывается поцелуем к моим волосам. Теперь это безопасно, ведь уже наступила ночь.

– Тебе нужно немного отдохнуть. Я прикажу принести тебе ужин, и завтра мы поговорим. – Он опускает взгляд на корсаж моего платья. – Пришлю швею починить твое платье.

Не дождавшись ответа, он поворачивается и выходит из комнаты, а я стою и смотрю на закрытую дверь. Без сомнений, знаю, что он продолжит ломать мою решимость, пытаясь расцарапать до крови. Если вскоре я не придумаю план, Мидас снова вонзит в меня когти, а я не могу позволить этому случиться.

Я должна выскользнуть из его рук прежде, чем он вцепится в меня мертвой хваткой.

Глава 8

Царица Малина

Сверчки. Вот кого мне напоминают мои советники.

Уилкокс, Бартал и Увен – аристократы из когда-то процветающих семейств Хайбелла. Они паразиты, которые прыгают передо мной и решаются издавать звуки, только когда им ничто не угрожает.

– Мы не можем лишить права на земледелие Дом Бансготов, – говорит Бартал. Хмурое выражение идеально подходит его стареющему лицу, поскольку в моем присутствии эта гримаса используется им чаще всего.

– Ваше Величество, он прав, – соглашается стоящий слева от меня Увен. – Эти права были у них на протяжении многих поколений.

Я поочередно поднимаю пальцы, а потом постукиваю ногтями по столу. Он до сих пор пахнет свежей краской. Придворный плотник посмотрел на меня как на сумасшедшую, когда я приказала ему покрыть краской каждый золотой предмет мебели в зале совета, но приказ исполнил.

Потребовалось пять слоев белой краски, чтобы полностью покрыть безвкусный металл, и пять дней, чтобы она высохла.

Разумеется, в тот день мои шпионы сообщили, что Четвертое королевство не ведет войну с Пятым, как я рассчитывала. Наоборот, кажется, король Рот и Тиндалл заключили своего рода временное перемирие. От одной только этой новости я пребывала в дурном расположении духа, но потом услышала про нее. Золотая шлюха еще жива и снова была возвращена Тиндаллу.

Губы вытягиваются в презрительной ухмылке.

Я вручила ее и остальных шлюх на блюдечке с голубой каемочкой Красным бандитам, а пираты все испортили, отдали наложниц, а после сбежали как настоящие трусы. От одной только мысли об этом мое самообладание покрывается изморозью, а внутри обжигает лед.