Искра Бога

— Да ничего не скрывает, — Степан попытался бочком испариться из Кухни, но цепкая женская ручка не дала ему такой возможности. Светка схватила домового за волосы на голове и ощутимо тряхнула мелкого паршивца.

— Ты же сам рассказывал Алисе, что ее папа волшебник, который умеет колдовать, превращаться в разных зверей и с чудищами разными борется, — голос девушки стал угрожающим. Степан озирался по сторонам, понимая, что помощи ждать неоткуда. Он наверняка уже и сам не рад был, что появился на кухне, но Алиса была в школе, а мы с Мироном только ехидно улыбались, глядя на его страдания.

— В следующий раз думай, перед тем как что-то женщинам говорить, — глубокомысленно поднял палец вверх мой напарник. — Ибо мужчина слышит разумом, а женщина сердцем!

— Это тоже Будда сказал, — уточнил я у Мирона, но он лишь улыбнулся в ответ и заявил с гордостью:

— Неее, это я сам догадался! Я же тоже не один живу…

— Мирон! — в голосе Светки было столько мороза, что мой напарник непроизвольно поёжился. — Ещё и ты его покрывать собрался? Я живу с этим человеком и считаю, что имею право всё про него знать.

— Так никто ж не спорит, — немедленно поднял руки вверх мой друг. — Просто не понимаю, чего ты так завелась? Этот балбес несёт всякую ересь, а ты её слушаешь и Андрею мозг выносишь. Вот скажи мне, что именно ты пыталась от него услышать?

— Почему Степан говорит, что Андрей бессмертен? — всхлипнула Светка. Она упорно не хотела спрашивать напрямую меня и теперь обращалась непосредственно к Мирону. — Я жила обычной жизнью, и только недавно начала сходить с ума, обнаружив, что мой мир совсем не такой, как казалось раньше. У нас дома живёт домовой, Андрей таскает в сумке склянки непонятного предназначения, а от его друга бегают насекомые. Я боюсь! Я боюсь вас всех! И тебя, и Эдика, и Андрея! Неужели непонятно?

Я стремительно обнял девушку и изо всех сил прижал к себе, чувствуя, как её тело сотрясает крупная дрожь. Краем глаза увидел, как исчезает в стене Степан и аккуратно выдохнул. Домовой молодец! Всё сделал правильно. Надо будет потом за пинок извиниться и торт за помощь купить.

А вот я эгоист! Всё это время я переживал о том, чтобы моя тайна не стала известна Светке. Я боялся, что правда испугает её, и забыл о том, что неизвестность может устрашить гораздо сильнее.

Я гладил по спине девушку, которая отчаянно пыталась не плакать, но получалось у нее откровенно плохо. Чувство, что меня любят, по-прежнему было в новинку и никак не хотело становиться более или менее привычным.

Мирон, увидев, что его присутствие больше не требуется, тактично смылся домой, предоставив нам со Светкой возможность улаживать все недоразумения наедине. Чем, впрочем, мы с удовольствием и занялись.

Так что к моменту прихода Алисы из школы, мы были веселые, счастливые и очень хотели спать. Другой вопрос, что поспать нам никто не дал, потому что десятилетняя девочка после учебных подвигов хотела есть, гулять и поделиться впечатлениями о какой-то «Наташке» с новыми резинками для волос, про которые она «всем-всем в Тик-Ток рассказала!»

Я жадно впитывал эти эмоции счастья от моих женщин и без конца улыбался. Если не ради этого, то для чего тогда жить?

И поэтому мне почти не было стыдно, что я бессовестно наврал, а домовой и напарник подыграли мне в этом обмане. Мир в семье и душевное состояние Светки гораздо важнее всяких мелочей типа моей звериной сущности.

Ну, по крайней мере, именно такими словами я сам себя успокаивал. Понятное дело, что проблема не решена, а всего лишь отложена в дальний ящик, но хотя бы какое-то время я могу пожить абсолютно спокойно.

Вот сейчас, например, увлекшись приятными воспоминаниями, я прослушал половину сказанного нашим экскурсоводом. Ничего, в любом случае я сюда не историю родного края изучать приехал. Если что, особо выдающиеся моменты мне потом Мирон перескажет.

Меня гораздо больше интересует, что в этой усадьбе может быть такого, из-за чего недавно разгорелся весь сыр-бор. Причина для гибели людей, на мой взгляд, должна быть достаточно веской, иначе друзья Ярослава полные отморозки и никак иначе.

Тем временем, учитель повёл нас в сторону остатков главного здания поместья, обещая показать нам сохранившиеся чудом фрески на стене и какой-то уникальный английский камин. Если я правильно понял из обрывков рассказа Александра Григорьевича, к обстановке хозяин усадьбы подходил весьма кропотливо. Мебель сюда привозили со всей Европы, и неудивительно, что в девятнадцатом веке посетить дом Воробьевых считали своим долгом многие деятели культуры и высшего света.

Внутри здания оказалась откровенная помойка. Среди пустых бутылок и упаковок из-под всякой снеди валяются куски искусной лепнины. Мы неторопливо двигаемся по коридорам главного дома. Под ногами хрустят куски кирпичей и настенной плитки. Состояние комнат везде примерно одинаковое — грязь и разруха.

— По-моему, мы приехали зря, — негромко прошептал мне Мирон, стараясь, чтобы нас не услышал экскурсовод. — Нигде никаких следов. Вряд ли здесь проводились хоть какие-нибудь ритуалы.