Искра Божья, или Как воспитать гения

Весь тот день я не могла найти себе места — ходила взад и вперед. Когда Майкл вернулся домой, мы вдвоем сели, укрывшись одеялом, на крыльце и смотрели, как дети с друзьями играют на противоположной стороне улицы. Там был друг Джейка Люк. Люк очень любил футбол, и тот контраст, который они составляли, только усилил впечатление абсурдности предложения доктора Рассела.

— Смешно, правда? — спросила я Майкла.

— Несомненно. Они там все с ума посходили. Чтобы десятилетний пацан учился в университете?..

Я согласилась:

— Посмотри на него. Он даже меньше, чем многие его сверстники. Этот ребенок не может идти в университет.

Естественно, его физические данные не были основным, но умение общаться стало главным. Как он сможет найти там друзей? Как отнесутся к этому те, кто сего дня считаются его друзьями? И самое главное, какое влияние эта ситуация окажет на его детские годы? Чем больше я размышляла, тем абсурднее мне все это казалось. Конечно, Джейк был очень умным. Но разве у него не должно быть возможности принять участие в обычных развлечениях студентов? Одно дело перескочить один год, но семь показалось мне несколько слишком.

Кому-то это может показаться глупым, но мне было трудно смириться с мыслью, что у Джейка не будет выпускного бала. Одной из самых горьких пилюль, которые мне пришлось проглотить, когда Джейк погрузился в аутизм, было осознание того, что он может никогда не найти девушку, которая его полюбит и будет поддерживать его, с кем он сможет прожить жизнь так, как это случилось у нас с Майклом. Друзья говорили мне, что аутистам — подросткам и молодым людям бывает трудно налаживать романтические отношения. (Но это вызывает затруднения и у людей с нарушениями нервной системы!) С тех пор как Джейк стал нормально вести себя, я надеялась, что у него может все сложиться благополучно, и почему-то связывала это именно с выпускным балом. Я всегда представляла себе, как фотографирую Джейка с его избранницей (которая приколола к корсажу букетик, купленный специально для этого случая Джейком) перед тем, как они пойдут танцевать.

Майкл принял решение: Джейк должен остаться в начальной школе. Частично я была согласна с ним, но вместе с тем никак не могла избавиться от видения: Джейк, спрятавшийся в книжном шкафу. Я хорошо знала, что именно университетские курсы вытащили его из этого ужаса. Не раз я наблюдала за ним, когда во второй половине дня он, помогая другу пробраться сквозь дроби, теребил карандаш и смотрел в окно. Я не могла не сравнивать этого апатичного и вялого Джейка с тем подвижным мальчуганом, который соперничал и отражал «удары» доктора Пехла по окончании каждой лекции по астрономии. Дети обычно не поступают в университет в возрасте десяти лет, но ведь Джейк и не был таким, как все.

Я не могла смириться с тем, что мы с Майклом говорили на разных языках. Я складывала носки, пока Джейк занимался математикой, он сидел рядом со мной в груде все еще теплого выстиранного белья, и я пыталась понять, почему так остро все это воспринимаю, принимаю гораздо ближе к сердцу, чем Майкл. Он не был дома, когда Джейк умолял начать учить его алгебре. Он не был в университете, когда Джейк задавал профессорам вопросы, от которых у тех буквально челюсть отвисала. Поэтому из того, что я видела, я могла сделать вывод, что наш сын — ученый, а для Майкла это был просто маленький мальчик.

Мы никогда не выйдем из этого состояния неопределенности, если нам не помогут.

Пора было получить независимую оценку. Итак, в августе 2009 года я отвела Джейка, чтобы он мог пройти оценочные тесты у доктора Карла Хейла, нейрохирурга.

Я, как обычно, пошла на прием вместе с Джейком, но даже и предположить не могла, как долго все это будет проходить. В общей сложности я просидела в пустой комнате ожидания около четырех с половиной часов, успела прочитать принесенную с собой книгу и журнал, который отыскался на дне моей сумки.

Выглядывая в окно, я могла видеть автозаправочную станцию, расположенную в двух кварталах от центра. Через несколько часов я так же бездумно смотрела на нее, хотела пойти туда, чтобы выпить чашечку кофе и купить еще журнал. Но уйти я не могла. Я не знала, сколько еще продлится тестирование, и мне хотелось, чтобы, когда Джейк выйдет, он мог с легкостью найти меня. Когда он наконец появился, у него был вид победителя. Доктор Хейл сказал, что даст нам официальное заключение примерно через неделю, но, подчеркнул он, ответы Джейка произвели на него впечатление. Баллы, которые получил Джейк, были очень высокими, особенно по математике и естествознанию.

Затем доктор Хейл поступил совершенно непредсказуемо. Он спросил меня, что я чувствовала, пока сидела в комнате ожидания. Я попыталась отшутиться, но он оставался серьезным. Он хотел знать, какие чувства я испытывала, пока несколько часов сидела в пустой комнате. Когда я наконец призналась, что мне там было очень скучно и неуютно, он сказал то, что навсегда изменило мое восприятие мира.