Искра для соломенной вдовы

– Что ж за умелец клал сей верх полового искусство. Паркет самораспаковыващийся! Самоисчезающее половое покрытие! А как, спрашиваю я вас, я буду пылесосить? А мыть? К концу моего аврала мы можем остаться и вовсе без пола. – Я разгорячилась. Трудности меня последнее время не пугали, а воодушевляли. Я прикрыла кучу условно чистого шмотья на кровати парадной скатеркой, белой и в цветочек, и принялась утыкивать паркетины обратно. Мне стало жарко и я разоблачилась до трусов и походно-полевого лифчика. Все мое белье можно разделить на две неравномерные части. Первая часть – парадные комплекты – куплены в очень дикой орхидее. Бешеные деньги, особенно если измерять по весу, так как весу у комплектов не было никакого. При этом прозрачные кружевные тесемки несли мою грудь, словно Атланты – небо. Тяжело, конечно, но ни шагу назад. Позади Москва. А трусы, при их полном визуальном отсутствии, подчеркивали округлость попы и скрывали под обильными кружевами складку живота. Я долго после двух родов мечтала от нее избавиться, но повторить подвиг Ларисы Долиной и прочих небесных жителей не смогла. Я предпочла ежедневному изнасилованию себя на тренажерах декорирующие кружевные трусы. Так вот, этих мегатрусов и мегалифчиков у меня было всего числом три. При этом, один комплект, матово-бежевый, под загар, полностью дискредитировал себя при Руслане. Я его больше не могла одеть, так что реально два. А вот остальная, более объемистая часть моего ящичка для исподнего занимали хлопковые трусы – недельки. Они смотрелись как Тара после нашествия Янки на Джорджию, зато не кололи попу кружевами и были теплыми. Лифчики под мою грудь все как на подбор походили на комплект из двух половников без ручек. Вот именно во втором, походно-полевом варианте я и продолжила напольные работы. Правда, елозить по полу в одних трусах, пусть даже и просторных, было неправильно. Я поняла, что так сотру себе коленки.

– Как посмотрят на женщину за тридцать, если у нее коленки замазаны зеленкой? – подумала я и одела мамины панталоны. Пусть занозы впиваются в этот образец чулочно-бетонного производства отечественных фабрик. Тут не то, что занозы, тут и швейная игла могёт и поломаться. В общем, процесс пошел. Я налепила на канцелярский клей все найденные паркетины. Пусть подержатся хоть день. Меня в их опадании уже никто не сможет обвинить. Я перекинулась на белье.

– Всех рецидивистов – к расстрелу! – объявила я приговор и включила кран. В ванной набралось вещей так на пять-шесть стирок в машине при полной загрузке. Между прочим, моя полная загрузка стиралки – это вам не хрен собачий. Я запихиваю в барабан пару спальных комплектов. Щели протыкиваю детским бельем. А сверху допихиваю вдогон пару маминых ночных рубашек и тройку своих пижам. Чтобы конструкция закрылась, ее рекомендуется пару минут с силой трамбовать ногой, упирая руки в край бака. И это все будет соответствовать рекомендации изготовителей машины – максимальная загрузка – пять кило. А много ли весит сухое белье? В общем, пока все обходилось. И сейчас объем лежащего в ванной барахла превышал описанный выше раз в пять-шесть. Я включила воду, отрегулировала температуру и равномерно присыпала залежи стиральным порошком.

– Теперь пылесосить. А потом разложу чистые вещи с кровати по шкафам, – я ухватилась за пылесос.

– Ой, надо музыку сделать погромче, – решила я. Ведь пылесос – вещь громогласная, особенно мой. А я люблю скакать по квартире под музыку. Радиола загрохотала.

– «Ай-нэ-нэ-нэ-нэ, а я красавица, Ой нэ-нэ-нэ-нэ, коса до пояса», – очень правильная песня. Прямо про меня. Я скакала и перлась от процесса, уже начавшего меня радовать, но тут мое ухо поняло, что его что-то напрягает. Я недовольно отключила пылесос и сделала оглушительность музыки поменьше.

– Так и есть – звонок! – не иначе, соседи пришли ругаться. Ну нет, не дамся. Я в своем праве, до одиннадцати часов вечера могу тут хоть лезгинку изучать под барабаны!

– Что надо? – распахнула я дверь и остекленела.

– Здесь не проживает?… – на автопилоте проговорил Руслан и присоединился ко мне. В смысле, тоже остекленел. Немая сцена «к нам едет ревизор» – отдыхала.

– Что ты здесь?…. – я не смогла закончить.

– Я ….я…э… – Он смотрел на меня так, словно я походила на начавшееся землетрясение.

– Зайдешь? – решила я проявить вежливость.

– Здравствуй, Оля, – как-то сипло пробурчал он и опал на стену. Он держался рукой за дверной косяк и не отрывал от меня глаз. На лице застыло выражение измученности и неземной усталости.

– Здравствуй, Руслан, – шепнула я и впала в истерику. Еще бы, он в шоке. Да при виде меня птицы бы умирали на лету от разрыва сердца! Голая, в авоськообразном лифчике и маминых панталонах, красная, вместо косы – сход ведьм у лысой горы, с руками в стиральном порошке. Ой, я стою с пылесосом в руках.

– Ну зачем я пошла открывать дверь! Лучше бы я умерла! – в ужасе прошипела я. Это же надо, чтобы так не везло!

– Я так тебе отвратителен? – отпрянул Руслан.