На кухне зашумела вода из крана. Конечно, стоило пойти и помыть посуду самой, но шевелиться не было никакого желания. Хотелось прилечь рядом с дочерью, свернуться в комочек и уснуть.
«Может, попросить маму остаться с нами и помогать?» - подумала она и тут же отбросила абсурдную мысль. Она так хотела быть свободной и самостоятельной, а теперь просто раскисла от сытной еды и сонливости. Пожалуй, отсутствие трудностей очень быстро начинало влиять на нее отрицательно. Хотя трудности всегда легко найти. Даже в этой самой комнате у нее целый угол занят коробками и сумками с одними сплошными трудностями: собрать, протереть, найти место... Искра вздохнула, осторожно вынула палец из рук уснувшей дочери, укрыла ее полотенцем и принялась за разбор вещей. Очень скоро она перепачкалась пылью и вместо того, чтобы красиво раскладывать все вещи по местам, большей частью бросала их на пол в две кучи: в стирку или в мусор. Переезд уже не казался ей таким сказочным. Она отгоняла от себя эту неблагодарную мысль, снова и снова любуясь пустыми стенами, пытаясь нарисовать в голове радужные картинки благополучной жизни здесь, но...
В дверях появилась мама. Она набрасывала на плечи шаль, на запястье у нее висела сумка.
- Хочу успеть на четырехчасовую электричку, - ответила она на вопросительный взгляд дочери.
Искра все поняла: мама как обычно близко к сердцу восприняла раздражение дочери.
- Мааам. Ну прекрати, снимай шаль, никуда ты не поедешь, - сказала она, продолжая перебирать книги в коробке.
- Да зачем я тебе нужна, только мешать буду, - она отвела взгляд, словно припоминая какие-то дела.
Нехорошая мыслишка пронеслась в голове Искры: легче всего сделать вид, что она не заметила обиду матери, дать ей уехать, как ни в чем ни бывало. И спокойно зажить своей жизнью, взрослой, самостоятельной.
- Уедешь в другой день, - сказала она мягко, но не слишком настойчиво, - сегодня я тебя даже проводить не могу, Клару нельзя оставлять одну.
- Ничего, не маленькая, - махнула рукой мама и порывисто потянулась обнять Искру, - Ну поздравляю, дочка. Пойду...
- Мама, останься…
- Да нет. Я знаю, что мне пора ехать. Ты справишься сама.
Стоя в дверном проеме и глядя, как мама осторожными шажками спускается по ступенькам, Искра почувствовала, как в груди защемило. Неужели вот такой кислый привкус оказался у ее мечты? Стать самостоятельной, успешной - это значит выставить собственную мать за порог? Да что с ней такое творится? Ради чего это все? Чтобы все кругом ей завидовали? Или она себе самой все еще надеется доказать, что она счастливая и взрослая? А как же то, что на самом деле сейчас переворачивается у нее на душе?
Когда в лестничном проеме была видна уже только морщинистая рука мамы, медленно скользящая по перилам, она крикнула:
- Мам, подожди! – и побежала вниз, набегу одергивая короткую майку.
Мама стояла на площадке второго этажа, сгорбленная и спокойная. Взгляд ее чистых, как у ребенка, глаз из-под покрова морщинистых век было куда тяжелее вынести, чем вечно насмешливый прищур Кира или стальной сверлящий взгляд Августа. В этом взгляде Искра прочла ожидание.
«Я извинюсь перед тобой потом», - мысленно пообещала ей Искра, а вслух сказала:
- Мама, пожалуйста, не уезжай. Ты нам нужна.
Мама недоуменно подняла брови, а Искра вцепилась в ее сумку и потянула к себе.
- Пожалуйста, мам.
Мама помолчала немного, раздумывая.
- Нет, дочка, - сказала она наконец, - пойду…
Но Искра не сдалась, чувствуя, что твердости в ответе матери было мало. Она не отпустила сумку и упрямо покачала головой.
- Ты должна жить с нами.
- Искра, мне надо ехать. Мой дом – там.
- Ну, так давай продадим твой дом…
- Нет уж, дочка. Ничего я продавать не позволю.
- Но, мама, как ты не поймешь…
- Это как ты не поймешь, - сурово оборвала ее мать, - вдоволь ведь сама помыкалась по чужим углам, должна уже знать, что это такое…
- Но это ведь не чужой угол, мама…
- Но и не мой. Ты на меня очень похожа, дочка. Так что дай сумку.
Искра отступила на ступеньку выше и выпустила сумку из рук. Мама стиснула ее плечо на прощание и продолжила путь вниз.
- Прости… - пробормотала Искра.
Мама небрежно махнула ей рукой, должно быть, не расслышав.
Повторить громче Искре не хватило смелости. Она стиснула зубы, наморщила лоб, будто от сильной боли, и, шаркая тапочками, пошла наверх.
В новом доме Искры был очень хороший двор, с детской площадкой, беседками и скамейками. Как только она увидела это место, то сразу представила, как чудесно здесь будет гулять: сидеть с книжкой вон под тем раскидистым кленом и смотреть, как Клара мирно возится в песочнице с соседскими детишками.