Искра, погружайся! Под провокатором

Прошло всего три с лишним недели, как я оказалась у Фриды…, и за это время со мной сотворили какое-то чудо.

– Ты просто идеальна.

От грубого мужского голоса, по моей спине прошёл холодок, я моментально обернулась. Отец стоял, обдавая меня взглядом своих ледяных голубых глаз.

Сердце больно сжалось. Внутри все разрывалось от чувства несправедливости и предательства. Но отцу я выказала лишь безразличе.

Не удостоив его ответом, отвернулась обратно к зеркалу. Он ни разу не пришел ко мне, когда я была тут. Он же знал, что я попала в волчье логово…, но не пришел. Хотя, зачем это ему? Он сам, добровольно отдал меня Фриде.

– Конечно, девочка будет идеальной! Если ты не заметил, она, наконец, попала в нужные руки. От тебя толку не было! Хочешь что-то сделать – делай сам, – Фрида Раббинович зашла вслед за моим отцом в спальню, и обошла меня по кругу. Она вытянула губы в трубочку, и, прищуриваясь, стала рассматривать меня, приблизив своё лицо, не упуская ни миллиметра моего тела.

– Неплохо. Могло быть и лучше! Эй бездари!! Быстро идите, и подправьте вот тут!!

– Фрида, вы бы занялись более насущным, – холодно произнёс отец.

– Вот моя насущность, – сказала женщина, указывая обеими руками на меня, – Остальным пусть занимаются специалисты, зачем я всем плачу, бездарности, тупицы! – женщина выпрямилась, едва касаясь моих волос. – Сволочи…, маленькие стервы, посмотри, как они её испортили. Три крысёныша, выброшенные на ветер деньги! Волосы ей соберите. Не хочу, что бы она вышла с короткими.

– Генетика сложная вещь, госпожа Фрида.

– Какое мне до этого дело! Никакого! Моё дело получать то, за что я плачу! – женщина, скривив лицо, посмотрела на часы. – Вроде укладываемся по времени. Гости уже собрались?

– Не все, мем, – ответил лакей.

– Заканчиайте с Меланией и приведите её вниз.

– Отец, я хочу поговорить с тобой, наедине… – обратилась я к папе, прежде чем он, вместе со всеми успел выйти.

– На это нет времени!! – завопила Раббинович.

– Оставьте нас, – отец поднял руку в останавливающем жесте. – Это не займёт много времени.

Госпожа Фрида фыркнула, но все же послушала отца. Крутанувшись на каблуках, вышла.

– Папа…, что я делаю здесь…, что происходит? Эта..., эта женщина, больна на голову.

Отец задрал подбородок и посмотрела на меня сверху вниз.

– Мелания, каждый человек на земле, имеет своё предназначение, Медный – рождается служить, Платиновый – производить, а Правящий – потреблять и властвовать. И за этой властью стоят решения, порой, иногда очень сложные, но все они – направлены во благо. И не смотря на все мои решения, ты лучшее, что у меня есть, моя прекрасная дочь.

– Папа, мне страшно, эта женщина пугает меня. Она что-то сделает со мной…, я знаю это….

– Просто иди вниз дочь и ничего не бойся. Сегодня, твой день, – он подошёл и приложил шершавую ладонь к моей щеке, погладил её большим пальцем. Я с мольбой посмотрела в его глаза.

– Папа…?

Он отвёл взгляд и, развернувшись, поспешил выйти из комнаты, оставляя меня одну, в обществе безразличных к моим стенаниям людям.

«Не оставляй меня» хотела сказать я, но слова так и остались невысказанными, застряв в горле.

Глава 32. Рош

На свинцовых ногах, я спускалась по широкой парадной лестнице, приковывая к себе взгляды многочисленной толпы Правящих. Постепенно гул разговоров утих, от чего биение моего сердца стало невыносимо оглушающим. Все внутри кричало немедленно развернуться и бежать прочь. Но даже, при всем желании, я бы не смогла это сделать. Лакеи крепко держали меня по обе руки. Нет, со стороны все казалось вполне естественным, они выглядели сопровождением, а не принудителями, коими являлись на самом деле. Сотни глаз, казалось, пронизывали насквозь, полностью разрушая мое самообладание. Почему-то я знала, что они все знали о том, что произойдет. Их взгляды были хищными, требующими зрелищ. Каждый шаг давался все с большим трудом. Антуража добавляло то, что каждый из присутствующих был в белом, кроме меня. Мятное платье переливалось в свете софитов, предательски делая меня еще более яркой мишенью для глаз.

Когда я оказалась у самого подножия, меня любезно передали в руки Виктора Нюберга. Кивком головы он освободил лакеев от их обязанностей. Я постаралась отстраниться, но твердой рукой он удержал меня, до боли сжав предплечье, но не так сильно, чтобы на нем остался синяк.

Толпа поспешно расходилась перед нами, освобождая дорогу к массивным металлическим дверям актового зала. Не современным, а классическим, напоминающим мне «врата ада» в исполнении Родена.

Что таилось за ними?

Не знаю, но фраза «оставь надежду всяк сюда входящий» назойливо крутились в моей голове.

– Где мой отец? – голос дрогнул, я надеялась сказать это более уверенно. Не хотела выказывать страх.

– Он ждет, милая.

Фальш, сплошной фальш. Все здесь говорило о фальше.