Искра, погружайся! Под провокатором

– Куда ты так наряжаешься? – выпалил мой язык быстрее, чем мозг дал ему команду сидеть на замке.

Он Ничего не сказал, наклонился к ящику, и, учитывая то, что одежда на нём была выходная, вытащил из нижнего ящика трюмо два маленьких ножа, и заткнул оба за пояс. Как типично для него. Он встал, поправляя манжеты на руках. У меня в груди защемило от того, насколько красивым он сейчас был. Стройный высокий, широкоплечий, весь в чёрном. У меня чуть челюсть не отвалилась, он даже волосы уложил. Оказывается, он очень даже умел себя преподнести. Только вот кому…?!

– Куда ты идешь?! – в мою голову лезли самые скверные предположения.

Когда он посмотрел на меня, мне стало ещё хуже. Он умел разговаривать глазами, клянусь. Я прочла в них столько ненависти, гнева, боли, обиды. Горючая смесь. Опасная смесь. А если эта смесь – составляющая коктейля Клауда Дюбона, то она автоматически превращается в ядерную бомбу.

– Клауд, это твой ребенок… – тихо сказала я, забыв о своей злости, забыв о том, что ко всему прочему он меня беспричинно обвинял, не поверил. Я просто дико ревновала его от одних лишь мыслей, что он куда-то собирается не просто так. К кому-то? К Камилле? Или к этой Асдис? Она же там ужинать собралась. Может у них будет встреча?! А может между ними что-то есть?! Она так щупала его тогда, когда мы вошли…, а ещё заявила, что он обманул её, что не может иметь детей…Что??!

– Ты идёшь к этой докторше?!! – выпалила я.

Он выпрямился. Не обращая на меня внимания.

– У тебя с ней есть что-то?!

Даже не удосужившись посмотреть на меня, он сказал лишь:

– Иди к черту, Мел, – развернулся, и вышел из гардеробной, а затем и из номера, хлопнув за собой дверью.

Он даже не сказал мне никуда не выходить…, не сказал что если я выйду, он меня придушит, ну или что-то в таком духе.

Моя самоуверенность таяла на глазах.

[1] Кресало – колесико, на зажигалке.

Глава 42. Сжигая мосты

Я и не заметила, как задремала, проснулась, от возни в прихожей. Разлепив глаза, не могла ничего различить в кромешной тьме. Приподнялась на локте, вслушиваясь в звук тяжёлых шагов. Их обладатель, так и не соизволил снять обувь. Потом послышался характерный щелчок чирканья зажигалки. На пару секунд маленький огонечек развеял мрак, пока Клауд зажигал сигарету, но разглядеть я ничего не успела. Он медленно, лениво шёл в сторону окна. Интересно, сколько сейчас время. Ответ на вопрос я получила тогда, когда он раздвинул шторы.

Уже начинало светать.

Сердце больно сжалось от осознания, что он пришёл под утро, а его вид… растрепанный, пьяный, криво застегнутая рубашка…, я сглотнула подходящий к горлу ком.

Он посмотрел на меня затуманенным отстранённым взглядом. Облокотился об окно и медленно, наблюдая за мной, курил.

Я села на кровати, исподлобья наблюдая за ним, плотно сжав губы.

Он задрал голову, с каким–то высокомерием, пристально следя за каждым моим движением, поправил волосы рукой, и, покончив с сигаретой, шатаясь, чуть ли не падая, снял сначала один ботинок, затем, кое–как второй.

– Животное, – прошипела я.

Он принялся расстегивать манжеты. Получалось так же плохо, как и с обувью, затем, нетрезвой походкой двинулся в мою сторону.

– Держись от меня по дальше! – тихо, но твердо сказала я, радуясь, что мой голос не дрогнул. Потому что внутри была настоящая буря, испепеляющий вулкан боли. Где он был…, с кем он был?

Он подошёл к краю кровати, я же в свою очередь забилась в ее самый дальний угол. Он наклонил корпус вперед, и молниеносно схватив меня за лодыжки, рванул на себя.

– Что ты сделала со мной, ведьма! В кого ты превратила меня…, – осипшим голосом произнес он, с обреченностью бегая своими узкими зрачками по моим глазам.

Я вскрикнула, пытаясь высвободить ноги из его хвата. Когда оказалась около него, он впечатал меня в мягкий матрас надавливая на плечи, и прильнул в жестком, требовательном поцелуе. В нем не было и грамма нежности. Расчетливый, холодный поцелуй.

И именно сейчас, окончательно убедилась в своих догадках. От него пахло женскими духами. Я опять проиграла. Слёзы подступили к глазам, попыталась оттолкнуть его, со всей силы надавив на его грудь. Он не шелохнулся, властно, грубо целовал меня, наоборот, углубляясь языком. Когда он оторвался, я, отдышавшись, смогла, наконец, рассмотреть его.

Он однозначно был с женщиной, от него пахло женскими духами, на шее был засос, а рубашка не просто была криво застегнутой, она была надета наизнанку.

– Я ненавижу тебя, – прошептала я, и на этих словах, моя нижняя губа предательски задрожала.

Он смотрел на меня с каким-то отчаянным презрением, долго, тяжело, мучительно. А я всё исследовала следы поцелуев на его шее, умирая с каждым новым отпечатком ласк чужих губ где-то внутри себя.

– Я не прощу тебя, – сказала я. – Слезь с меня. Отойди! Убирайся!

– Не простишь что? – медленно произнёс он, расстегивая на себе рубашку.