Искра, погружайся! В плену Янтаря

Где-то на пятый день, он впервые попробовал встать с кровати сам. Видно было, что ему очень больно, он морщился, я подходила помочь ему, но он категорически отказывался от помощи. Что за упрямец! В этот же день, нас перевели из подвала на верхний этаж, в мою комнату, а я без лишних слов перешла спать в зал.

Клауду тяжелее всего было двигать руками. С одной стороны, было пулевое ранение, а с другой глубокий порез.

Доктор сказал, что у него был задет какой-то орган брюшной полости, по тому питание он получал только через капельницы. Он сильно похудел за дни своего голода, у него успели отрасти волосы, и доходили уже до мочек ушей и впервые за все время я видела его с щетиной.

Когда ему впервые разрешили поесть, я, для того чтоб поднять ему настроение, выложила содержимое касалетки в нормальную человеческую тарелку, заварила ароматный кофе и принесла ему.

Клауд посмотрел на поднос с едой, затем и на меня, поднимая брови.

– А, это … ну я решила, что так тебе будет приятней, – Я улыбнулась ему.

Он опять посмотрел нечитаемым взглядом, постарался взять вилку в руки, но поднести ко рту не смог.

– Давай я…

Я взяла из его рук прибор, наколола на него кусочек куриной грудки и поднесла к нему.

– Да ты издеваешься… – сказал исподлобья Клауд. Но видя, что я не отстану, все-таки открыл рот. Я радостно улыбнулась, и заставила его съесть все до самой крошки.

Такая же история произошла, когда он пошёл принять душ. Но это он сделал уже куда более воодушевлённо.

– Девочка. Мне нужна помощь, – донёсся звук из ванной.

– Иду.

Я, стараясь не терять времени, побежала в сторону душевой и, не ожидая какого либо подвоха, распахнула дверь :

– Да …ой – мои глаза округлились до размеров бейсбольного мяча … Я опустила взгляд вниз… Клауд стоял в чем мать родила, и с абсолютно серьёзным видом сказал мне.

– Стучаться как бы надо… кстати, помоги душ принять.

Мои щеки стали краснее свёклы.

– А нельзя … чем-нибудь… ну ээ… прикрыться.

– Что, не нравится? – с наигранным удивлением возмутился он.

Он ещё имеет наглость спрашивать, нравится ли мне! И судя по всему, он не видел в этом ничего странного. Я упорно старалась смотреть куда угодно, на затирку швов ванной, на потолочный плинтус, но только не на него.

– Ну не то чтобы …

– А, так тебе нравится?

– Нет, я…

– Так нет, или да?

Я запоздало глянула на его лицо, на котором во всю цвела издевательская улыбка.

– Давай девочка, я уже замёрз… поторапливайся.

– Сейчас, табуретку принесу.

Я вылетела из ванной быстрее пули, оставляя за собой дымящийся след.

Через пару минут все было готово. Мы зашли в очень просторную душевую кабину. Клауд раскинулся на стуле, спиной ко мне. Его абсолютно никак не смущал свой вид, а я то и дело старалась отвезти взгляд.

Я взяла в руки лейку, открыла кран и приступила к делу.

Тёплая вода мягко заструилась по его коже. Я поливала его из душа, наблюдая, как жидкость струйками стекает по его плечам, рёбрам, обтекая свежие раны и … старые шрамы. Я невесомо дотронулась к выступающему рубцу под лопаткой. Он вздрогнул подо мной, я чувствовала, что он напрягся, слегка поворачивая голову в мою сторону. Я смутилась от того, что меня застали на месте преступления, но никак не могла унять своё любопытство, и руку свою не убрала. Осмелев, я прикоснулась к нему более настойчиво, огибая подушечкой большого пальца удлинённый шрам.

– Откуда у тебя это? – моё воображение разыгралось, представляя кошмары, которые творили с малышами в Кузне. – Вас что, пытали … при инициации?

Массивная спина под моими руками затряслась от хохота. А потом послышался мягкий грудной смех.

– Девочка, ты что, фильмов ужасов насмотрелась? Какие пытки? Я солдат. Со мной это сделала война.

Почему-то от его слов мне не стало легче.

– Прости, я не хотела затрагивать щепетильную для тебя тему…

Он полностью развернул голову в мою сторону, бросая через плечо удивлённый взгляд.

– Щепетильную? С чего ты взяла, что эта тема щепетильная?

– Ну как… ты же чуть не умер недавно из-за… того, что тебе приходится делать. Ну и все эти шрамы… – я пристально посмотрела на его светящиеся радужки. – Страшно подумать, через что ты прошёл. Мне так жаль, что… с тобой сотворили такое.

Он вновь отвернулся.

– Не надо меня жалеть, – голос его стал холоден. – Я рад силе, которую обрёл и это лишь малая расплата за неё. Рад возможности защищать своих близких, своих друзей, народ, который рассчитывает на меня. Я был рождён стать солдатом. Я не знаю ничего, кроме войны. Я живу ей. И мне этого достаточно. Я счастлив.

Я набрала в ладонь шампунь, запустила мыльные пальцы в копну иссмольно-черных густых волос и начала массажировать его голову. Он откинулся назад, закрывая глаза.

– И ты никогда не задумывался завести семью? Детей? Ты никогда не любил?

– Нет.

– А Камилла?

Слова сами вырвались. Я, зажмурившись, стукнула себя по лбу мыльной рукой… Ну кто меня за язык тянул??

– Камилла для меня ничего не значит… как женщина. Она – мой техник, просто, иногда мы…

– Спите друг с другом. Угу. Только она тебя другом не считает.

Все, меня уже было не остановить.