Искра (СИ)

— Не дай себя обмануть, — то ли послышалось, то ли почудилось, когда темнота окутала со всех сторон.

Показалось, что голос из мрака произнес, вбрасывая меня на игровое поле: «На объекте в квадрате шестьдесят пять — двенадцать произошли структурные изменения пространства».

Всё преобразилось, хотя я с места не сошла.

Исчезла лачуга, костер, дубовая колода, лес отодвинулся метров за триста от меня. Я стояла на краю поля, очертания которого терялись вдали. Низко над самой головой светила в дымке луна, освещая пустырь. Про какую мглу толковала ведьма? Воздух прозрачен и чист, вокруг никого, тихо и безмятежно. Оглядевшись, я решила идти к лесу. Найду тропинку, надо же куда-то двигаться, и неторопливо зашагала в выбранном направлении, издалека ощущая призывный аромат хвои.

Несколько шагов дались легко. А потом, сумерки, туман, мгла, неизвестно откуда взявшаяся на пути, заволокла поле. Я не видела ничего даже на уровне вытянутой руки. В любом случае, ориентир выбран, я шла к нему. Почему-то это казалось правильным. Трава была невысокой, идти было легко. Стараясь освободить сознание от мыслей, я шла и шла, туман стал слегка редеть, а потом обзор и вовсе улучшился. Шаги, послышавшиеся невдалеке, заставили меня остановиться. Кто-то приближался ко мне.

Из тумана показалась мама в темном платье в черном платке, закрывавшим волосы. Мама прямиком двинулась ко мне, застывшей в оцепенении.

— Бабушка умерла, у неё случился сердечный приступ.

* * *

Мама смотрела на меня глазами полными боли.

— Почему ты не пришла?

В голове роем взвились мысли. Прошло всего несколько часов, как я покинула родной дом. Бабушка осталась в полном здравии, мама не могла очутиться в Верховии. Но мама стояла рядом, её скорбное лицо говорило больше, чем слова.

— Бабушка звала тебя, — с горьким укором произнесла мама, и у меня кольнуло сердце. Чувство вины взвыло сиреной, когда я шагнула к ней.

— И Барсик пропал, — добавила она, — ты ушла, и он исчез. Выпрыгнул погулять и не вернулся.

Барсик? Не может быть! Он никогда не прыгал из окна, просто лежал на форточке или на подоконнике у открытой створки.

— Он тосковал. Как ты могла бросить нас? Сбежала! — интонация мамы была неестественной. Казалось, еще минута и она начнёт заламывать руки и подвывать, как это принято делать в деревне на похоронах у родни. Похороны — это так страшно.

Я, действительно, всегда боялась смерти бабушки, иногда днём, когда она засыпала на диване, прислушивалась к её глубокому старческому дыханию, замирая в страхе, что следующий вдох может не случится. Всегда боялась, что когда-нибудь придётся стоять у гроба, смотреть на желтое восковое лицо родного человека, прикасаться в прощальном поцелуе к повязке на лбу и думала, как бы этого избежать.

Да, я боялась этого!

Все неправда, мамы здесь быть не должно. Бабушка жива. Барсик грызёт корм, который я насушила в духовке. Соня Снегирёва — трусиха, на которую мгла наводит морок. Ведьма предупреждала. Трансляция началась. Я признаю, это точно мой собственный страх.

Сглотнув ком в горле, я двинулась мимо матери, шепча себе под нос: «Неправда. Это просто сон. Страшный сон».

Не так-то просто не оглядываться, когда мама кричит вслед, требует возвратиться домой. Только моя уверенность, что её здесь быть не должно, давала силы двигаться вперёд. Голос мамы затих. Раньше, когда мне снились кошмары, я умела почти мгновенно просыпаться, и морок спадал. Но от мглы так не освободиться. Мне почудилось, что контуры леса показались впереди, я прибавила шагу, тем более туман слегка поредел. Я — молодец. Главное, не останавливаться, выйти как можно скорее из этого дурмана.

— Милый, — приторный голос Асанны, словно сахарным сиропом склеил мои внутренности.

Оглушенная и обездвиженная я застыла, не в состоянии сделать следующий шаг, туман услужливо приоткрыл видение. На коленях у Эрвина сидела Асанна, она гладила его лицо длинными пальцами, которые он нежно целовал. В глазах запрыгали молнии, картина апокалипсиса раздвоилась. Двое влюблённых переместились на кровать, я закрыла глаза, не в силах наблюдать дальше, как рушится мой мир.

Ноги приросли к земле. Звуки, доносящиеся до меня, дорисовывали в сознании то, чего не видели глаза, происходящее вспыхивало яркими образами. Мне хотелось бежать, и я жаждала дослушать то, что разворачивалось около меня. Влюблённые подходили к кульминации. Всхлипы Асанны, шепот, рваное дыхание, шлепки плоти о плоть превратили мои нервы в оголённые провода. Огненный ад и ледяной мрак одновременно.

В холодном космосе летели обломки зданий, куски покорёженного металла, обугленные скелеты. Любовные стоны неслись над выжженной пустыней, пылевые вихри били мне в лицо, песок скрипел на зубах. Я попала в эпицентр взрыва, и я сама была этим взрывом.

Противоборство со смертью когда-то убедило меня, что никогда нельзя не сдаваться, нужно продолжать жить. Продолжать жить. Идти дальше, идти вперёд.