Искра судьбы

Она появилась позади него, вне поля его зрения, но я заметила, как дернулись ее губы. Она не волновалась. Она была вне себя от радости, что нашлись доказательства, подтверждающие ее рассказ.

— В мои намерения не входило заставлять кого-либо волноваться, но мама была пьяна прошлой ночью, и я боялась, что она швырнет мне в голову еще один стакан.

Краска отхлынула от лица мамы.

— Ты видишь, через что она заставляет меня проходить, Брюс? Эта оскорбительная ложь.

На лице отца промелькнуло сомнение, но затем оно снова стало жестким.

— Иди внутрь. Где ты была прошлой ночью?

— Я осталась у друга. — Это не совсем было ложью. Но я не думала, что отец был готов к правде. Что у меня было пять парней и, по-видимому, я превращусь в волка где-то в следующем году. Мне пришлось бороться со смешком, чтобы не засмеяться. Волк. Пятеро парней. Это все еще не укладывалось у меня в голове. И все же это казалось правильным.

— Она оставалась с мальчиками, — процедила сквозь зубы моя мать. — Роуэн спит с кем попало. Она, вероятно, забеременеет, и тогда нам придется растить другого ребенка, который не будет нашим.

Ее слова ранили не так глубоко, как обычно. Может быть, потому, что теперь у меня была система поддержки, команда. Мои ребята прикроют спину, несмотря ни на что, и ее жестокость не произвела на меня почти такого же впечатления, когда я держалась за это знание.

— Синтия, — отрезал отец. — Это неуместно.

Мама поплотнее запахнула халат.

— Тебя здесь не было. Ты не представляешь, через что она заставила меня пройти.

Мой папа ущипнул себя за переносицу.

— Ты оставалась с мальчиками прошлой ночью, Роуэн? Не поставив в известность свою мать или меня?

Я встретила его пристальный взгляд в упор.

— Ты не отвечаешь на мои звонки или сообщения, так как, по-твоему, я должна была сообщить тебе об этом?

— Не смей мне перечить. Я здесь родитель.

— Тогда веди себя соответственно! Или оставь меня, черт возьми, в покое. — Меня тошнило от этого дурацкого оправдания. — Тебя никогда здесь не бывает. Мама разваливается на части и превращается в кого-то, кого я даже не узнаю. Ты даже не потрудился позвонить мне на день рождения Лейси. Ты не можешь одну секунду играть роль отца, а потом исчезать на несколько недель подряд.

По горлу отца поползла краснота.

— Ты права. Тебе явно нужна более строгая дисциплина. Дай мне свой телефон.

— Что?

Он протянул мне руку.

— Я сказал, дай мне свой телефон.

— Мне он нужен. — Это был мой спасательный круг. Если я не позвоню Лукасу и Энсону, они запаникуют.

— Тебе следовало подумать об этом до того, как ты улизнула. Здесь все скоро изменится. На данный момент ты наказана. Иди в свою комнату. Либо так, либо мы отправим тебя в ту программу, которую твоя мать нашла в Монтане.

У меня перехватило горло, но я вытащила телефон из кармана и вложила его в руку отца. Глаза горели.

— Может быть, тебе стоит подумать о том, что я говорю правду.

Его глаза вспыхнули.

— Твоя мать никогда бы никоим образом не причинила тебе вреда. Она любит тебя.

Мама поплотнее запахнула халат, отвращение наполнило ее глаза.

Я не сводила взгляда с отца.

— Ей следовало бы.

— 41-

Я задрожала, в сотый раз выглянув в окно. Папа, очевидно, снял решетку еще до того, как я добралась домой. Я изучала дерево на нашем переднем дворе, но оно было слишком далеко для прыжка. Я вздрогнула, в груди заныло. Со мной что-то было не так. Может быть, грипп? Мир вокруг меня поплыл, и я, спотыкаясь, вернулась к кровати, сворачиваясь калачиком.

Все болело. Я натянула одеяло одной рукой, когда желудок скрутило, а боль в груди усилилась. Я сосредоточилась на том, чтобы попытаться разрушить стены, о которых говорил Лукас. Я посылала ему безмолвное сообщение за безмолвным сообщением, хотя и не была уверена, что он получал их. Папа сообщил мне, что сигнализация будет включена всю ночь, и он сменил код.

У меня свело живот, и я закричала. Раздался стук в дверь. Я не могла вымолвить ни слова, когда боль пронзила меня насквозь.

Папа просунул голову внутрь.

— Ты что, сердишься?

— Мне больно, — процедила я сквозь зубы.

Он вошел в комнату, изучая мое скрюченное тело, провел рукой по моему лбу, и даже это нежное прикосновение причинило боль.

— Ты немного теплая и липкая.

— Мне нужно позвонить Лукасу. — Я знала, что Лукас мог помочь. По крайней мере, он мог почувствовать, что со мной не так.

Легкое сочувствие на лице отца исчезло.

— Если ты больна, последнее, что тебе нужно делать, — это заражать своего парня.

— Пожалуйста, папа.

— Нет, и это окончательно. Я принесу тебе лекарство от гриппа и апельсиновый сок.

Тело неудержимо сотрясала дрожь, лихорадка или что-то еще, я не была уверена. В груди больше не было боли, мне казалось, что содержимое грудной клетки разрывается на части. Я всхлипнула в подушку, когда зрение прояснилось.

Внизу раздался звонок в дверь, но я едва расслышала его, казалось, на мгновение все стихло. Приглушенные голоса стали слышнее.

— Здравствуйте, мистер Колдуэлл. Я Холден. Мы встречались несколько недель назад? Я надеялся, что смогу поговорить с Роуэн всего минутку. Речь идет о школьном проекте. Это важно.