Искра в бушующем море

Элла закрыла глаза. Вслушивалась в музыку, а слышала шум прибоя и шипение морской пены, вглядывалась в свет городских фонарей, а видела тьму, непроглядную, холодную. Обдавая горячим воздухом, снова накатила волна силы, и Элла вдруг поняла, что именно город хочет от нее. Заглянула в чашу и, словно поварешкой зачерпнув из нее созидательной силы старых богов — никогда не думала, что сможет отделить от других видов — мысленно скатала ее в шар и покатила к морю. "Прими от меня в дар новую душу, Тмар", — прошептала она. И город ответил многоголосым криком радости и неравномерным благодарным вздохом. Шар дополз до берега и, окунувшись с морскую воду, вытянулся, потемнел и превратился в существо, напоминающее бездну, черную трещину в пространстве. Элле показалось, что новорожденный широко улыбнулся ей. На душе потеплело и стало так хорошо, что захотелось лететь высоко-высоко в гости к самому солнцу.

Глава тридцать вторая

Очнулась оттого, что знакомая шершавая ладонь, приподнимает ее руку, заставляя обойти вокруг своего обладателя. Вдохнула смесь аромата корицы и запаха разгоряченного тела и удивленно посмотрела на Авара.

— Что ты тут делаешь?

— Танцую, — пожал плечами бывший, снова обводя ее вокруг себя — Жду, когда ты заметишь, что я сменил Ферна.

Элла недоуменно хмыкнула, а желтоглазый улыбнулся и продолжил заговорщицким тоном:

— Натала просила отвлечь тебя ненадолго, она хотела бы поболтать немного с Ферном.

— Вот ведь… — Элла остановилась и пристально посмотрела на собеседника, — второго кавалера увела.

— А кто первый? — со смехом поинтересовался Авар.

— Ты, — честно ответила собеседница.

Он слегка сжал ее руку. Вздохнул.

— Я не кавалер, Искорка. Я всего лишь шебутной бывший. Меня увести невозможно, потому что я не твой.

Улыбнулся, будто что-то вспомнив, и потянул Эллу за собой.

— Пойдем, покажу кое-что.

Она послушно поплелась следом. Было что-то до оскомины обыденное в том, что он хочет показать что-то удивительное. Они пересекли площадь с танцующими людьми, свернули на боковую улочку, миновали, забитую до отказа, харчевню "Быстрый свин", ухоженные жилые дома и, наконец, оказались у одной из башен крепостных стен Тмара. Той, что стоит к востоку от доков.

Часовой приветливо улыбнулся Авару и пропустил их внутрь башни. Вверх вела узкая неудобная винтовая лестница. Хорошо хоть было светло, через каждый тридцать ступенек чадили факелы. Элла насчитала пятьсот ступеней, прежде чем они вышли на смотровую площадку. Всю дорогу Авар держал ее за руку будто шаловливого ребенка. В голове у Эллы мелькало: "Не бойся, не убегу", и она тихонько усмехалась спутнику в спину. Часовой, обитающий наверху, вежливо поздоровался, отвернулся и уставился в сгущающиеся сумерки. Авар наклонился к Элле и, протянув руку, показал куда-то вдаль.

— Смотри!

Элла прищурилась и ахнула. Там далеко-далеко маячила поросшая редкими пугливыми кустарниками гора. Большая высокая величественная. А по ее склонам лениво ползла ярко-рыжая лава. Вероятно, над вулканом еще клубился дым, но его в наступающей темноте видно не было.

— Горло богов! — улыбнулась Элла. — Вот уж не думала, что его тут видно.

— Я тоже, — согласился Авар, — мне Видий рассказал.

Помолчал немного, и задорно продолжил.

— Красиво! А помнишь, как он извергался в тот вечер, когда мы ждали вердикта Листовика?

— Конечно, помню, — Элла взяла его за руку, — ту ночь я помню очень хорошо.

Авар улыбнулся и вернулся к вулкану.

В дом Видия возвращались в темноте при свете уличных фонарей и звезд. Людей вокруг было достаточно, но музыканты играть перестали. Артисты на площади, где раньше стояла кибитка дядюшки Нерфа, разбирали сцену. Авар держал Эллу за руку, изредка поглаживая ее ладонь большим пальцем, и молчал. Вечер требовал почтительного созерцания, слова оказались бы лишними.

Он довел спутницу до двери в ее комнату в "уютном тупичке", попрощался и ушел к себе. Элла недолго постояла посреди спальни, пытаясь привести в порядок свои мысли, но потом вспомнила, что забыла отдать вместилище воспоминаний и подошла к приоткрытому окну. За окном сидел лазурный вестник и неспешно доедал пойманного то ли кролика, то ли кота. Элла попыталась найти или уши или хвост, но в темноте было не разобрать. Птица отвлеклась от добычи и пристально посмотрела на чародейку. Громко гаркнула.

— Забвение не избавит от мук!

Элла испуганно отшатнулась. Захлопнула окно, схватила бутыль и направилась к Авару. Осторожно постучала. Он открыл сразу, будто рядом стоял. Неловко улыбнулся и сделал шаг, пропуская гостью.

— Возьми, — протянула она бутыль, — сделала вчера. И флягу завтра вечером верну.

— Не обязательно, — улыбнулся желтоглазый, забрал бутыль, поставил ее на подоконник и спросил с сочувствием, — тебя птица напугала? — махнул рукой: — Я когда был Ладром, тоже ее боялся. Большая она. Побудь у меня немного, если хочешь.

— Если ты никого не ждешь… — нерешительно согласилась Элла.