Искра в ночи

В пылу борьбы Бизи ее не заметила, и София схватила ее за руки, чтобы она прекратила лупить медсестер, и они смогли сделать все необходимое.

– Бизи, сколько тебе лет? – спросила София, бросив на меня испуганный взгляд. – Скажи, сколько тебе лет?

Бизи, задыхаясь, уставилась на нее, по ее раскрасневшимся щекам бежали злые слезы.

– Это важно, – сказала София, хотя я совершенно не представляла себе почему.

– Шесть, – все-таки выдохнула Бизи. – Мне больно, Кэти!

– Я знаю, что больно, Бизи, но послушай меня. Сколько здесь пальцев? – спросила София, показав ей три пальца. Она спокойно смотрела на Бизи и гладила по руке. Бизи чуть успокоилась, и медсестре наконец удалось поставить ей укол.

– Три, – сказала Бизи. Ее дыхание по-прежнему было хриплым, но уже не таким судорожным, хотя она все еще корчилась от боли.

– Какой у тебя любимый цветок? – спросила София.

Бизи постепенно приходила в себя. Она позволила доктору снять с нее рубашку, но ее глаза постоянно искали Софию и ее твердый, спокойный взгляд.

– Я не знаю, – сказала она.

– Подумай как следует, – настаивала София. Я уже поняла, что содержание вопроса совершенно не важно; София просто пыталась ее отвлечь и успокоить. Наверное, точно так же она обращалась с больными животными. Я не понимала, как ей удается не терять самообладания, я сама едва могла дышать от волнения.

– Лилия, – ответила Бизи. Наверное, потому, что она и не знала других цветов. Мама когда-то выращивала в саду лилии, помнишь?

– Знаешь что, Бизи, – сказала София, по-прежнему удерживая ее руки. – Если ты позволишь врачам провести процедуры, я даю тебе слово, что назову свою дочку Лили. В твою честь.

По щекам Бизи все еще текли слезы, но она отвлеклась и, кажется, не заметила, как ей в руку воткнули иголку от капельницы. Медсестра объяснила, что это антибиотик, который будет бороться с инфекцией.

– А если у тебя родится сын? – спросила Бизи, оторвав испуганный взгляд от врачей, колдовавших над капельницей.

– Будет мистер Лили Ортис.

Бизи слабо улыбнулась, хотя ее по-прежнему била дрожь.

– Но у него будет другая фамилия, – сказала она. – Фамилия твоего мужа.

София решительно сжала губы и откинула челку со лба.

– Я никогда в жизни не откажусь от своей фамилии.

Я опять сижу у батареи. Сейчас очень поздно. Мне надо тебе написать еще кое о чем, но я все медлю и не решаюсь, потому что не знаю, а вдруг это будут мои последние слова, обращенные к тебе, и если так, то хотелось бы, чтобы это были правильные слова.

Больница была переполнена, и врачи не справлялись с таким наплывом, поэтому по большей части за Бизи ухаживали мы с Софией. Но главное, что ей дали лекарство, и оно помогло.

Мы не отходили от нее ни на шаг. Все время растирали ей грудь и кипятили воду для ингаляций. Бизи практически не вылезала из-под полотенец. Я знала, что вновь потеряла работу, но Бизи, конечно, была важнее.

И если бог все-таки существует, то он сжалился надо мной, и простил мне все мои ошибки, потому что Бизи выжила.

Я никогда не забуду то утро. Я проснулась до рассвета и тихо встала, стараясь не разбудить Бизи.

Я еще плохо соображала со сна, потому что мне снился дом: Галапагоса, мертвый иссохший сад и мама. Я была вся в своих мыслях, когда одевалась и причесывалась.

И только потом до меня дошло: что-то не так. Бизи спала очень тихо. Ни кашля, ни хрипов, ничего.

Я охнула и бросилась к ней. Но в постели ее не было.

Потом я услышала, как она шаркает у меня за спиной. Она держала в руках кусок торта, который выпросила у кого-то в коридоре.

Она улыбнулась, заметив мое потрясение, и сказала:

– У тебя такой вид, как будто кто-то умер.

Сначала я не решалась об этом писать. Даже сейчас мне все еще страшно произнести это вслух. После больницы прошло семь недель, и с каждым днем Бизи мало-помалу становится лучше.

Мне осталось сказать тебе еще две новости, Эллис, и это будет труднее всего.

Во-первых, я не вернусь домой.

Я постараюсь тебе объяснить, но не знаю, получится у меня или нет.

После того ужасного дня в больнице жизнь продолжалась. Мы были счастливы и невредимы и знали, что нам безумно повезло. Мы были благодарны судьбе, но по-прежнему неустроены и бедны.

По воскресеньям мы с Бизи ходим гулять и представляем, будто мы богачи. Мы притворяемся, будто город принадлежит нам. Я нашла новую работу на фабрике и работаю шесть дней в неделю, но денег едва хватает на жизнь. Я сейчас много думаю о деньгах. Ради денег София приехала в Нью-Йорк, ради денег я убиваюсь на фабрике. Мне кажется, именно деньги в каком-то смысле зажигали огни на том лондонском празднике, куда ездила Ленор, и они же стоят за всеми изобретениями, которые уже были и еще будут. Из-за денег растут города, из-за денег хлопочут люди, и еще они все усложняют. Думается, именно из-за денег весь Канзас превратился в пыль.

Бизи теперь как резиновый мячик: если бы ты увидел ее сейчас, то не поверил бы своим глазам, как замечательно она поправилась. В последнее время она сияет ярче, чем тот электрический шар, к которому я заставила ее прикоснуться.