Искра жизни [перевод Р.Эйвадиса]

Он вышел из машины и отправился дальше пешком. Ему пришлось карабкаться через рухнувшую поперек улицы стену. Остальная часть здания почти не пострадала; стену просто сорвало, словно ветром занавес, и теперь квартиры лежали как на ладони. Между ними торчали голые спирали лестниц. На втором этаже красовалась, как на выставке, спальня, отделанная красным деревом. Две сдвинутые вместе кровати стояли на своих местах. Все в комнате осталось без изменений, не считая опрокинутого стула и разбитого зеркала. Этажом выше в чьей-то кухне была оторвана водопроводная труба. Вода текла по полу и, не встречая препятствий, каскадами устремлялась вниз, на улицу. Маленький искристый водопад. В гостиной стоял красный плюшевый диван; на стенах, оклеенных полосатыми обоями, висело вкривь и вкось несколько картин в золоченых рамах. На самом краю комнаты, там, где не было стены, стоял мужчина. Лицо его было в крови. Он не шевелился, уставившись неподвижным взглядом вниз. Позади него сновала взад и вперед женщина. Она лихорадочно набивала в два чемодана белье, маленькие подушечки и какие-то безделушки.

Груда обломков и камней под ногами Нойбауера вдруг зашевелилась. Он шагнул в сторону. Земля продолжала шевелиться. Он наклонился и стал расшвыривать в стороны камни. Через несколько минут показалась чья-то рука, покрытая толстым слоем серой пыли и похожая на усталую змею.

— Помогите! — закричал Нойбауер. — Здесь человек! Помогите!

Никто его не слышал. Он огляделся кругом. Улица была безлюдна.

— Помогите! — крикнул он стоявшему на втором этаже мужчине. Тот медленно отер кровь с лица, но не сдвинулся с места.

Отодвинув в сторону кусок земли, Нойбауер наткнулся на волосы. Он ухватился за них и попробовал приподнять голову. У него ничего не получилось.

— Альфред! — крикнул он, обернувшись назад.

Машины уже не было.

— Скоты!.. — вдруг неожиданно для самого себя рассвирепел Нойбауер. — Никогда их не дозовешься, когда нужно.

Он стал копать дальше. Пот катился с него градом. Он давно уже отвык от физического труда. «Полиция!… Спасательные команды! — думал он. — Где они все, это жулье?»

Он хотел отшвырнуть в сторону кусок ссохшегося раствора, но тот рассыпался у него в руке, и под ним он вдруг увидел то, что еще совсем недавно было человеческим лицом. Теперь это больше напоминало густую серую кашу. Нос был расплющен, глаз не было видно вообще — их скрывала известковая пыль; рот был полон земли и выкрошенных зубов. Это лицо было всего лишь серой маской с волосами, сквозь которую в нескольких местах просочилась кровь.

Желудок Нойбауера словно вдруг взорвался внутри. Не успел он опомниться, как уже блевал, согнувшись пополам. Весь его обед — копченая колбаса, картофель с кислой капустой, рисовый пудинг и кофе — оказался на земле, рядом с серой расплющенной маской. Он хватал рукой воздух в поисках чего-нибудь, на что можно было опереться, но вокруг ничего подходящего не было. Отвернувшись в сторону, он блевал и блевал и никак не мог остановиться.

— Что здесь случилось? — раздался сзади чей-то голос.

Это был какой-то мужчина с лопатой в руках. Нойбауер совсем не слышал его шагов. Вместо ответа он молча показал рукой на торчавшую из земли голову.

— Засыпало?

Голова шевельнулась. Одновременно пришла в движение и серая масса лица. Нойбауера опять начало выворачивать наизнанку. Он слишком плотно пообедал.

— Да он же задыхается! — воскликнул мужчина с лопатой и подскочил к торчавшей из земли голове. Он пошарил рукой по лицу, расчистил нос и поковырял пальцем там, где должен был быть рот.

Кровь вдруг пошла сильнее. Подступающая смерть на мгновенье оживила плоскую маску. Изо рта послышался хрип. Пальцы руки, похожей на усталую змею, заскребли землю, а голова с забитыми пылью глазницами задрожала. Внезапно дрожь прекратилась, и голова замерла. Мужчина с лопатой выпрямился.

— Помер, — сказал он и вытер испачканные руки желтой шелковой занавеской, торчавшей из обрушившегося окна. — Может, здесь еще есть люди?

— Я не знаю.

— Вы не из этого дома?

— Нет.

Мужчина кивнул в сторону мертвой головы.

— Родственник? Или знакомый?

— Нет.

Мужчина посмотрел на кислую капусту, колбасу, рис и картофель, перевел взгляд на Нойбауера и пожал плечами. Высокий эсэсовский чин, похоже, не произвел на него особого впечатления. А кроме того — это был и в самом деле слишком обильный обед для этого периода войны. Нойбауер покраснел. Резко повернувшись, он полез вниз по обломкам и кирпичам.