Искра жизни. Последняя остановка.

Тем не менее в них еще сидел страх. Они то и дело оглядывались, посматривали на опустевшие сторожевые башни.

Страх слишком глубоко сидел в них. Они это понимали. Понимали они и то, что этот страх необходимо преодолеть. Они улыбались, и началось как бы соревнование, кто дольше выдержит пристальный взгляд друг друга.

В подражание им другие по мере сил стали расправлять плечи и прогуливаться вокруг. Некоторые подходили к колючей проволоке ближе, чем разрешалось. От этого узники получали какое-то непередаваемое удовлетворение. Со стороны это могло показаться ребячеством, но это было чем угодно, только не ребячеством. Они осторожно вышагивали на своих ногах-ходулях; некоторых покачивало, и они были вынуждены за что-нибудь держаться. Головы выпрямились; глаза на опустошенных лицах больше не скользили по земле, проваливаясь в какой-то пустоте, — они снова начинали видеть. В их сознании зашевелилось что-то полузабытое — мучительное, озадачивающее и пока еще откровенно безымянное. Узники бродили по плацу мимо сложенных штабелями трупов, мимо сваленных в кучи своих безучастных товарищей, которые уже умерли или еще шевелились и, возможно, думали о еде.

Происходившее напоминало призрачную прогулку скелетов, в которых, несмотря ни на что, — не угасла искра жизни.

Вечерняя заря поблекла. В долине буйствовали и накрывали холмы голубые тени. Охранники так и не вернулись. Надвигалась ночь. Вольте на вечернюю перекличку не явился. Последние новости принес Левинский. В казармах переполох. Через день-два ожидают приход американцев. Транспорт к завтрашнему дню собрать уже не удастся. Нойбауэр уехал в город. Левинский широко ухмыльнулся.

— Теперь уже недолго! Мне надо назад! — Он взял с собой троих из тех, кого здесь прятали.

Ночь выдалась очень спокойная. Она раскинула свой огромный шатер и зажгла все свои звезды.

XXIV

Шум раздался под утро. Вначале Пятьсот девятый услышал крик. Он донесся издалека сквозь тишину. Это не было криком людей, которых пытали в застенках. Горланила какая-то подвыпившая компания.

Прогремели выстрелы. Пятьсот девятый схватился за свой револьвер. Он держал его под рубашкой. Прислушался, стараясь понять: стреляли только эсэсовцы или им уже ответили люди Вернера. Затем раздался лающий треск легкого пулемета.

Он заполз за груду трупов и стал наблюдать за входом в Малый лагерь. Было еще темно; около груды валялось еще так много отдельных трупов, что он незаметно прилег рядом с ними.

Пьяный рев и стрельба продолжались несколько минут. Потом они стали громче и ближе. Пятьсот девятый плотнее прижался к мертвецам. Он видел красные пулеметные очереди. Отовсюду было слышно, как пули попадают в цель. С полдюжины эсэсовцев шли по большой центральной улице и палили по баракам. Иногда шальные пули мягко втыкались в груды трупов. Пятьсот девятый лежал, распластавшись и полностью замаскировавшись на земле.

Везде заключенные вскрикивали, как перепуганные птицы. Размахивая руками, они, как очумевшие, метались по сторонам.

— Лечь! — крикнул Пятьсот девятый — Лечь! Притвориться мертвыми! Лежать тихо!

Одни, услышав его, бросились на землю. Другие, спотыкаясь, кинулись к бараку и столпились у двери. Большинство же, кто был снаружи, остались лежать там, где лежали.

Миновав сортир, группа направилась к Малому лагерю. Были распахнуты ворота. Пятьсот девятый увидел в темноте силуэты и искаженные лица в момент выстрелов из револьверов.

— Сюда! — крикнул кто-то — Тащи сюда к деревянным баракам! Зададим братьям жару. А то ведь они мерзнут! Давай сюда!

— Быстрей, сюда! Ну, Штейнбреннер. Тащите сюда бидоны!

Пятьсот девятый узнал голос Вебера.

— Тут кто-то у входа! — крикнул Штейнбреннер.

Легкий пулемет выпустил очередь по темному скоплению в дверях. Люди медленно повалились на землю.

— Давно бы так! А теперь вперед!

Пятьсот девятый услышал бульканье, словно откуда-то текла вода. Он увидел темные бидоны, из которых на стены выливался бензин.

Отборная группа Вебера отмечала расставание с лагерем. В полночь поступил приказ об уходе, и основная часть войск вскоре покинула лагерь; но у Вебера и его банды еще оставалось достаточно шнапса, и они быстро напились. Они не хотели уйти просто так и решили напоследок пройтись по лагерю. Вебер приказал захватить бидоны с бензином. Они собирались оставить после себя своеобразный маяк, который еще долго напоминал бы о себе.

Каменные бараки пришлось оставить в покое, зато в старых польских деревянных бараках было все, что им требовалось.

— Фейерверк! Быстрее! — кричал Штейнбреннер.