Искра Зла (СИ)

— Я не ведаю, что означают эти слова, старче, — кивком поприветствовав седины, ответил я. — А потому не могу ответить на твой вопрос.

— Эти люди, — на минуту задумавшись, прежде чем объяснить, продолжил степняк, — прежде были отважными хусэтэй сэрэг — воинами без страха в сердцах. В бою им повстречался великий воин — халхин дуу — младший брат ветра, который одним своим видом обращает их души в осиновые листья, дрожащие на ветру. Теперь они указывают на тебя… Но ты слишком молод, чтобы говорить с великими духами. Потому я спрашиваю тебя снова. Тот ли ты воин, в одиночку спустившийся в глиняный лог и сломивший их волю к победе?

— Когда побежденный враг называет тебя великим воином, это либо лесть, чтобы выжить, либо лесть, чтобы что-то получить. Твоей жизни, старик, ничего не угрожает. Что же ты хочешь?

Еще несколько долгих минут шаман разглядывал мое окаменевшее от напряжения лицо. Пока наконец не кивнул, видимо, соглашаясь с какими-то своими мыслями, повернулся и неспешно отправился к старшим братьям по ремеслу.

Мне начинало это надоедать. Поймал себя на мысли, что, в общем-то, самое главное я уже сделал — выяснил, кто из пленников вполне сносно говорит на орейском. Можно было позвать охрану, взять младшего кудесника под белы руки да и отвести в крепость, на обстоятельную беседу. А уж там, шаман или не шаман, заговаривает духов или нет, на наши вопросы все равно ответил бы. Правда, почему-то совершенно не хотелось так поступать с мирными старичками…

— Мэргэн, Великий шаман Баргужин-Тукум, не верит, что ты и есть Халхин Дуу, — поведал вернувшийся степняк. — Он предлагает тебе показать свое искусство.

Если я и не открыл рот от такого удивительного нахальства, то только благодаря тому, что засмеялся. Вспомнил, как в детстве таким же примерно образом подначивали сверстников спрыгнуть с высокого дерева в незнакомый омут.

— У нас есть несколько вопросов, на которые мы хотели бы получить ответы, — смахнув выступившие слезы, наконец, выговорил я. — Поможешь нам, я помогу в вашем ритуале. Если, конечно, вы не собираетесь просить у духов покарать победителей…

— Как я могу тебе верить? — удивился шаман. — Я даже имени твоего не ведаю.

— Так ведь и я твоего!

— Онгон Бай Гал, — надул щеки кочевник. — Меня знают все, от мала до велика, во всех становищах Иса-хана. Мои юрты стоят на юго-западе, у отрогов Низами, в стране Баргужин-Тукум.

— Арч Белый из лесного народа, — хмыкнул я. — Стрелецкий воевода армии принца Ратомира. Вот и познакомились.

— Ты?! Из лесного народа? — неожиданно тоненько хихикнул Онгон, сощурив и без того не слишком широкие глаза.

— Что смешного ты услышал в моих словах?

— Долина трех рек, издревле называемая Баргужин-Тукум, это родина наших людей. Другие, те, что пришли с дедом Гэсэр-хана с юга и поселились в Белой степи, называют нас ойон — лесным народом.

— Действительно забавно, — улыбнулся я. — Только моя страна начинается от Ростока и тянется на восток до самого края земли. Люди орейских княжеств называют мой лес Великим, а мой народ — лесным.

— Я слышал от худалхаров…

— Купцов?

— Я слышал от купоцов о твоей земле, Арчэ Бэлы. Они говорили, вы убиваете за срубленное дерево и за убитую белку.

— Бывало и такое.

— Поклянись зеленью своего леса, что поможешь нам, если я расскажу твоему хану все, что знаю!

— Я помогу вам с обрядом, если он не во зло для моих людей. Даю слово.

Седой пленник еще целую минуту что-то высматривал в моих глазах. Потом кивнул:

— Я готов.

Ну, не пешком же было идти пожилому кудеснику. Лошадь позаимствовали на время у лучников с ближайшей же наблюдательной вышки. И Онгон с завидной легкостью запрыгнул в непривычное для степняка высокое седло. Ноги оказались коротковаты — до стремян не доставали. Впрочем, молодая кобылка слушалась опытнейшего всадника беспрекословно.

Принц нашелся на сооружаемом вокруг лагеря валу с частоколом. Вооруженный веревкой с деревянными колышками, он ползал на коленках, размечая площадки под защитные башни.

— Твой хан очень… молод, — тактично заметил шаман.

— Это не мешает ему побеждать врага, — пожал плечами я.

— Ему некому поручить эту… работу? Не пристало повелителю многих отважных воинов ронять свое достоинство… Ползает, словно раб, вымаливающий прощения хозяина.

— Он воин и сын воина. В его роду не считают зазорным самим строить крепости.

— А в твоей семье так же считают, сын великого леса?

— Мой народ не строит твердынь. Мы всегда нападаем первыми.

Глаза Онгона блеснули одобрительно:

— Собаки легко вытаскивают лисицу, если она прячется в своей норе.

— Мой командир никогда не рыл нор. Он строит ловушки, как росомаха.

— Иса-хан понял это слишком поздно.

— Иса-хан бродит по крепости и не умеет больше вытереть текущие изо рта слюни. Духи сохранили его честь, но забрали разум.

— Многие дети в степных кочевьях умрут этой зимой, пока их отцы, словно псы на веревках, бессильно воют проклятья сохранившему честь хану.

Заметив нас, принц бросил мерку, подошел и взял наших лошадей за узду.