Искренне

– Речь идет совсем не об этом, ты же знаешь! И вообще-то, мне нравится хорошо выглядеть.

– Джун… – прерываю ее я, потому что она опять начинает обманывать саму себя и смешивать разные темы.

– Энди, – теперь уже обрывает меня она, и я умолкаю. Ее решительный взгляд сменяет выражение мольбы на лице, она надувает губы – о, это Джун умеет хорошо. Тем не менее она продолжает идти к своей цели: – Если ты сделаешь то, что я говорю, и сходишь туда, то сможешь спросить насчет работы. Пару дней назад им требовались работники в гардероб, они искали студентов.

Вот это уже на самом деле звучит как правдоподобная причина, чтобы пойти в клуб. Мне нужна работа, даже очень и как можно скорее. Проклятье!

– Я ненавижу тебя.

Мои глаза снова закрываются, и я начинаю погружаться в сон.

– Это неправда, и мы обе знаем это!

С этими словами она достает откуда-то одеяло и набрасывает его на меня.

* * *

Несколько часов спустя я стою перед клубом с крупными неоновыми буквами MASON’s над входом. Огромная вывеска завораживающе сверкает и переливается яркими цветами, отбрасывая причудливые тени на темно-красный кирпич здания. Кажется, будто это вход в другой мир, где все красочнее и живее. Мощные электрические басы долетают до нас даже на улице и заставляют меня чувствовать какое-то возбуждение. Я даже не знаю, когда в последний раз танцевала и было ли это хоть раз не в пабе «У Гленна» со всеми теми людьми, которые знают, как плохо я пою в караоке, и которые видели меня еще в пеленках или по уши в грязи после работы на ранчо.

Потихоньку я начинаю переминаться с одной ноги на другую. Не только потому, что мне непривычна одежда, в которую засунула меня Джун, но в основном потому, что, несмотря на довольно сытный азиатский суп быстрого приготовления, горячий душ и немного сна, я все еще не пришла в себя и по-прежнему хочу спать. Джун показала мне часть общежития и кампуса до того, как мы стали собираться в клуб, и надо сказать, что я очень рада, что она может жить там. И я счастлива, что мы обе успешно поступили в Харбор-Хилл, чтобы наконец начать вместе двигаться в наше будущее и хоть немного приблизиться к мечте – создать что-то свое, не работать по найму и стать начальницами самим себе. Да, я рада… и благодарна, что Джун разрешила мне пожить сейчас в ее студенческой квартире. Тем не менее во всей этой радости была своя ложка дегтя: зависть, потому что у Джун теперь было все то, чего не было у меня, но чего я всегда хотела: стипендия, общежитие, никаких забот. Ладно, по крайней мере, никаких забот о крыше над головой или об отсутствии денег на банковском счете.

Так, прекрати это! – одергиваю я саму себя и мысленно вспоминаю, что то, что я смогла позже приступить к учебе и мне придется самостоятельно платить за нее (как и большинству других студентов), – это ни в коем случае не выбор и не желание моей лучшей подруги. Наоборот, Джун сделала бы все для меня. У нее тоже было достаточно плохих периодов в жизни, и она заслуживает удачи, которая ей наконец улыбнулась.

Все будет хорошо, – говорю я себе, – не знаю как, но в конце все сложится хорошо. Вот только как… Я нервно сглатываю и поеживаюсь, ругая себя, что не взяла с собой какую-нибудь тонкую куртку или жилетку. Осень уже не за горами, и, несмотря на довольно комфортную температуру, я все равно мерзну. Думаю, виной тому короткий сон и отсутствие хоть пары минуток отдыха.

Одного взгляда, брошенного вниз на мои голые ноги, достаточно, чтобы почувствовать, как же мне не хватает моих привычных, удобных штанов.

– Не могу поверить, что это действительно происходит, – бормочу я скорее себе, чем подруге, в очередной раз поправляя юбку. Точнее, пытаясь ее поправить. Джун нарядила меня в обтягивающую черную кожаную юбку, которая едва доходила до колен, в высокие туфли на убийственных каблуках – в которых можно сделать только две вещи: споткнуться и убить кого-нибудь, а края легкой блузки она небрежно завязала у меня на уровне бедер, оставив незастегнутыми верхние кнопки, так, чтобы, по мнению Джун, «показывать достаточно, чтобы вызвать интерес, но не более того» – что бы это ни значило. Да, мои бедра определенно немного шире ее, а туловище несколько короче, но это меня никогда не спасало. Шкаф Джун для меня загадка, он как сумка Гермионы, в которой каждый может найти для себя все что угодно. И бог одежды, если такой существует, никогда не щадил меня, вместо этого он выдает подруге нужные вещи каждый раз, когда у нее появляется возможность одеть меня во что-то.

– Хватит ныть и хмуриться, иначе у тебя будет куча морщин! Ты молода, прекрасна, и благодаря мне мир наконец-то может взглянуть на твои стройные ноги! – отвечает она, указывая на упомянутую часть тела. Можно подумать, что обычно я провожу свою жизнь в мешке из-под картофеля.

Сама того не замечая, я снова сморщила нос и вдобавок высунула язык, просто потому что мне так захотелось и потому что у меня нет другого ответа наготове.