Искренне Ваш, Картер

Я схватил мои собственные шесть упаковок пива, знаком пригласил всех выйти за мной из дома и пройти через заднюю калитку на пляж. Это было наше последнее лето перед тем, как мы все отправимся каждый за своей мечтой, и мне хотелось немного продлить беззаботную жизнь. Ту жизнь, в которой мне сходила с рук некоторая безответственность, в которой мне все прощалось, несмотря на округлившиеся глаза и шлепок по руке от копов в кампусе. Жизнь, в которой можно было зависнуть на несколько часов в ресторанчике с друзьями и разговоры ни о чем были нормой, а не исключением. Жизнь, в которой до пляжа было рукой подать.

И все же, когда Аризона уселась рядом со мной на песок и, как обычно, начала спорить с Джошем, я вдруг понял, что этим летом уже что-то изменилось. Но я пока не мог сказать, что именно…

Несколько дней спустя…

Я запер дверь в мою спальню и, наверное, уже в миллионный раз прочитал некролог о моем отце, останавливаясь на словах: «Он оставил после себя сына, которого любил больше всего на свете, бывшую жену (женщину, которую он всегда считал своим лучшим другом) и невесту…» Пассаж про «женщину, которую он всегда считал своим лучшим другом» никак не укладывался у меня в голове.

Он исчез где-то между шестым и седьмым классами, в промежутке между праздником в честь моего дня рождения и началом подросткового возраста. Не было никакого официального уведомления, никакого формального разговора о том, почему он уходит. Однажды утром мама и я проснулись, отдохнувшие после наших ежегодных семейных каникул, и поняли, что все его вещи исчезли.

В следующий раз мы увидели его на экране телевизора. Он занимался делом о разводе крупной знаменитости. Затем мы увидели его в газетах: он только что выиграл самый крупный коллективный иск в стране. И в последний раз мы его увидели на его похоронах. Его новая невеста, намного моложе его, села пьяной за руль и не справилась с управлением.

Надо отдать ему должное, он оставил моей матери все, что, по ее мнению, ей полагалось при разводе: алименты, деньги на содержание ребенка, совместное воспитание ребенка и два загородных дома, которые они покупали вместе. Он регулярно присылал открытки на дни рождения и из отпуска и время от времени билеты на самолет, чтобы мы его навестили. Эти билеты никогда не были выкуплены.

Мне он звонил раз в неделю с обычным списком вопросов. «Как прошла неделя, сын?», «Что с оценками?», «Твоя мать говорит, что ты вошел в баскетбольную команду летней лиги. Что скажешь об этом?», «Как поживает Аризона? Она все еще твой лучший друг?»

Однажды, где-то в седьмом классе, устав от этой чуши, я прервал череду его вопросов, спросив:

– Почему ты ушел от нас?

– О чем ты, сын?

– Я спросил… – мой голос звучал твердо. – Почему ты ушел от нас?

Отец ответил не сразу. Повисло молчание. Несколько минут спустя я решил уже нажать на отбой, но потом он заговорил:

– Я не был счастлив. Мы оставались вместе только ради тебя… Предполагалось, что мы будем вместе до того момента, как ты перейдешь в старшую школу, но, честно говоря… я не смог этого сделать и сказал ей об этом… Мне следовало бы говорить яснее и сказать, что у меня просто не осталось прежних чувств. Думаю, именно поэтому нам не следовало оставаться «просто лучшими друзьями».

– Это самое глупое дерьмо, которое я слышал в своей жизни…

– Следи за выражениями, – ледяным тоном оборвал он меня. – Ты просил меня быть честным, поэтому я и был честен. Черт подери… – отец вздохнул и снова замолчал. – Пока я был с твоей матерью, мне так и не удалось встретить кого-то нового или понять, кто я. В этом вся проблема. Мы устраивали друг друга и одновременно душили друг друга.

– Ты винишь ее в твоем уходе?

– Я виню нас обоих, – ответил он. – Не могут мужчина и женщина сохранить любовь с детства до сорока лет и дальше. Это нереалистично.

– Поэтому изменять ей с твоей секретаршей было решением?

Молчание.

– Как в школе? – отец резко сменил тему. – Как Аризона? Она все еще носит эти свои брекеты?

Это была моя последняя попытка спасти наши отношения. Вот почему я был очень удивлен, когда узнал, что он оставил мне в завещании. В дополнение к фонду на обучение, трастовому фонду и нескольким портфелям с инвестициями я получил еще и кондоминиум в конце пляжа.

Я поклялся никогда им не пользоваться, когда вступил в права наследования, и даже нанял риелтора, чтобы выставить его на продажу. Но как только я обнаружил, что дом находится рядом с Университетом Саут-Бич, я передумал и въехал туда в конце моего второго года обучения.

Дом стал столь необходимым мне укрытием от беспокойной жизни кампуса и вечеринок вокруг костра на берегу. Вот почему я никогда не приглашал более трех гостей сразу. Вот почему меня так пугала идея устроить тут вечеринку, но Джош постепенно склонял меня к этой мысли. Он даже упросил меня прийти на деловую встречу, посвященную этому вопросу после моей частной вечеринки по поводу окончания колледжа.

Я вздохнул, сложил некролог о моем отце и снова убрал его в глубину ящика стола.