– Нет, такое понимание лишения свободы – это большое заблуждение. Я еще не встречал человека, которого бы исправила тюрьма. В заключении люди становятся только злее; они настроены после освобождения жить по-прежнему, а то и хуже. На зоне почти все мечтают о том, как, выйдя из тюрьмы, заживут припеваючи, совершая новые преступления. На блатном жаргоне такие грёзы называли – «гонять бриллиантовый дым»…
Я тоже задумывался о жизни после зоны, был уверен, что в следующий раз меня не возьмут: я буду умнее! Но уже через шесть лет меня снова посадили.
– Да, преград ни в чем не было; нельзя было только выехать за рубеж. За вечер в ресторане я оставлял по сто рублей, хотя за эти деньги можно было накормить и напоить целую компанию (100 руб. – средняя месячная зарплата инженера или учителя в те годы –
Тем не менее, счастливым себя не чувствовал. На личном фронте тоже никак не складывалось. Я не мог жениться, потому что с женщинами, окружавшими меня, было просто опасно вступать в сколько-нибудь серьезные отношения. Девушка, которую я любил, изменяла мне. Я не раз заставал ее с другими мужчинами. Мне, конечно, хотелось иметь семью, но я понимал, что это закончится печально.
– Совершенно верно! Кроме того, комфорт никогда не был для меня главным, и даже стал раздражать. Пришло время, когда мне надоело зарабатывать деньги. Иностранец-дипломат, с которым я работал постоянно, был очень заинтересован в этом бизнесе. На «левые» деньги он построил себе шикарную виллу на Западе. Такая жизнь его вполне устраивала: это было его стихией! Для меня же этот мир был чуждым. Я стремился к искусству, посещал выставки, заказывал за границей музыкальные инструменты, пытался играть на саксофоне, но у меня ничего не получалось.
Выйдя на свободу после второго ареста, я еще больше «подсел» на наркотики, стал смешивать их с алкоголем. Да еще и врачи «помогли», вкололи мне какое-то зелье, от которого я стал очень агрессивным. Выходил, например, на Красную площадь и грозился взорвать мавзолей; выкрикивал грязные ругательства в адрес советской власти, Брежнева и всего правительства. От этого получал своеобразный кайф.
Однажды ночью, возвращаясь из бара домой, я в очередной раз «выступил» на Красной площади. Меня культурно взяли и предложили сделать «укольчик» для успокоения. Вот после этого укола иссякли все мои жизненные силы, началась жуткая депрессия. Может, это и совпадение, но все началось именно после этого укола. Я знал, что сопротивляться психиатрам бесполезно, но таких последствий никак не ожидал. В таком состоянии я провел почти два года…
– Нет, я лечился в хорошем отделении, и мой врач всегда пыталась мне помочь. Она предлагала моей маме частных врачей; та безропотно платила деньги, но результата – никакого! В Евангелии от Марка есть история о женщине, которая 12 лет страдала кровотечением, потратила все деньги на врачей, но пришла в еще худшее состояние. То же самое происходило и со мной. Сколько денег ушло на моё лечение! Меня даже пытались лечить антидепрессантами на фоне полного голодания, но это ещё больше подорвало мое здоровье. Врачи поставили на мне крест, считая, что я уже никогда не стану нормальным. Таких хронических больных отправляли в загородную больницу, откуда возврата не было. «На вечную койку», как тогда говорили.
Я превратился в «живой труп». Меня так прямо и называли! Получил вторую степень инвалидности. Более 20 раз меня пытались вылечить в различных клиниках стационарно – всё бесполезно! Осенью 1978 года я снова мучился от депрессии в десятом отделении больницы им. Ганнушкина. И однажды услышал слова врача-психиатра Лейзеровича, от которых у меня всё похолодело внутри: «Захаров сам себя обслуживать уже не может, его пора отправлять в загородную больницу как хроника». Это звучало как приговор.
– Я прочитал в Библии о том, как Иисус исцелял людей, и начал искать Бога.