Искры гаснущих жил

— И когда я смогу его забрать? — она протянула запечатанный конверт. — Здесь доверенность, подтверждающая мое право распоряжаться имуществом господина Грента в случае его отсутствия или… смерти.

Все-таки запнулась и несколько побледнела. А для женщины она хорошо держится…

— Боюсь, — Кейрен конверт вскрыл, и по бумагам пробежался, понимая, что не найдет в них ничего, помимо той самой доверенности. А Грент был предусмотрителен, — что саквояж обгорел.

— А содержимое?

— И содержимое.

Тонкие пальчики терзали платок, барышня то открывала рот, то закрывала, словно никак не могла решиться, стоит ли рассказывать Кейрену о том, что она знала. А ведь знала что-то, пусть бы и не связанное напрямую с бомбами, Грент вряд ли был столь неосторожен.

Кейрен не торопил.

— Вы… уверены? Мне нужно посмотреть!

— Зачем?

— Нужно, — она нахмурилась. Некрасива, но привлекательна, есть в чертах ее лица что-то такое, притягивающее взгляд. Крупные губы и мягкая линия подбородка, массивный нос и круглые, слегка навыкате, глаза.

Зеленые.

И зелень такая характерная, свидетельствующая о нечистой крови. Впрочем, если в роду барышни и были альвы, то поколения этак три тому.

— Леди, — Кейрен аккуратно сложил доверенность, спрятал ее в конверт, а конверт протянул барышне. — Или вы будете откровенны…

— Или?

— Или я закрою вашу лавку…

Нехорошо угрожать женщине, но эта угроз не испугалась.

— Вряд ли у вас получится, — спокойно ответила она, пряча конверт в рукаве. — Но неприятности мне не нужны. Спрашивайте.

Она старше, чем выглядит. Сколько ей? Около тридцати, пусть бы лицо и сохранило девичью свежесть, но шея и руки выдавали возраст.

— Что ценного было в саквояже?

— Мраморные трюфели.

— Что?

— Мраморные трюфели, — повторила она спокойно. — Пять штук. Это самая большая партия, с которой Грент когда-либо имел дело.

О мраморных трюфелях Кейрен лишь слышал.

— И за эту партию получен аванс, — барышня дружелюбно улыбнулась бакалейщику, который на улыбку ответил поклоном. — Причем аванс немалый. Я способна его вернуть, но… вы же понимаете, что деловая репутация пострадает. Наши клиент — очень состоятельные люди…

Кейрен понял. Кто еще позволит себе выкинуть пятьсот фунтов за унцию редкого гриба, который растет за Перевалом.

Пять сотен — до войны.

А теперь сколько?

И подумать страшно. Поэтому барышня и не боится, что лавку прикроют.

— Он занимался контрабандой?

— Поставлял редкости, — аккуратно поправили Кейрена. — В городе есть немало тех, кто… интересуется редкими предметами. У Грента были хорошие связи.

— И они отойдут вам.

Она помрачнела.

— Надеюсь, но… вы же понимаете, насколько сложно с агентами. Я знаю далеко не всех, но даже те, кто мне известен, могут не захотеть иметь со мной дело. Но я не думаю, что мои проблемы вас волнуют.

Ничуть. Во всей этой истории Кейрена волновало иное.

— Он часто отлучался?

— Да.

— И вы не знали, куда?

Барышня вздохнула.

— Иногда знала… чаще — нет.

— А сегодня?

— Вчера. Вечером. Он сказал, что с ним связался агент. Партия прибыла в город, и Грент собирался встретиться с ним.

— При нем были деньги?

— Десять тысяч фунтов, — видя смятение Кейрена барышня спокойно добавила. — Стоимость партии — около пятидесяти… мраморные трюфели — редчайший деликатес. И все-таки, могу я взглянуть на его вещи?

Почему бы и нет, вдруг да обнаружатся эти драгоценные в прямом смысле слова трюфели. А если нет, то… Кейрен добавит этот факт в копилку.

— Скажите, — ему все-таки удалось избавиться от навязчивого аромата приправ. — У него болели зубы?

— Откуда вы… да, — барышня набросила на волосы капюшон. Из-под салопа появился внушительный ключ. — К сожалению, его детство прошло в не самых лучших условиях, и он вечно мучился зубами… несколько пришлось удалить. А если вам нужна еще какая примета, то пожалуйста, на левой щиколотке Грента имелся крестообразный шрам.

— Вы хорошо его знали.

— Очень, — ничуть не смутившись ответила барышня.

Шрам наличествовал. А вот саквояж был пуст, и барышня долго, тщательно его обнюхивала, а потом ткнула Кейрену в лицо, велев:

— Нюхайте. Чем пахнет?

— Паленой кожей. Мылом… пеплом… деревом…

Саквояж был пуст, не считая старенького несессера с весьма обыкновенным содержимым, которое почти не пострадало в огне.

— Именно, — барышня нахмурилась. — Мраморные трюфели при жарке выделяют масло с очень характерным ароматом…

Что бы ни произошло с Грентом, но на старую фабрику он пришел с пустым саквояжем. Почему?

От вопросов начинала болеть голова.

Ничего. Как-нибудь…

…и чтобы не возвращаться домой, — матушка, конечно, расстроится, но сегодня Кейрен не был настроен на разговоры о своем будущем, в которых читалось завуалированная просьба бросить службу — он отправился в Управление.

Поздно. И дежурный констебль дремлет за стойкой.

Темно.

Здание изнутри кажется огромным, каждый звук рождает эхо, и Кейрен, которого это эхо по непонятной причине раздражает, к собственному кабинету крадется едва ли не на цыпочках. Самому смешно, но…

В кабинете есть диван, и свежий костюм висит в шкафу, где-то и плед имеется.

И вниз спуститься можно бы.