Искры гаснущих жил

— А здесь есть еще один нюанс, — Брокк отвернулся. В мраморных глазах шута виделась насмешка. — Альвы ушли.

— И?

— Рисунок мира изменился и… прилив наступит раньше ожидаемого.

Кровь Кейрена застывала на морозе.

Живое железо затянуло порез.

Живое железо.

Живые драконы.

Живой огонь, который распускался в небе над городом. И город, который жил над чашей живого огня, не думая об опасности.

— И будет много мощней.

— Когда?

— Год-полтора.

— Что ж, — Кейрен из рода Мягкого олова поклонился мраморной альве. — В таком случае, у нас с вами есть год-полтора…

Вместо эпилога

Зима.

И окна затянуты толстыми щитами льда. Солнце едва-едва пробирается сквозь них, и Таннис прижимает к стеклу руки.

Холодно.

И пусто.

Ее квартира расположена на берегу реки. Первый этаж. Отдельный вход и дверь из темного дуба. На двери — бронзовый молоток с блестящей, выглаженной многими руками рукоятью. И голос его звучит громко. Стучат по-разному.

Молочница — осторожно, словно стесняясь этакой своей дерзости. Мясник и бакалейщик — уверенно и даже нагло, они словно видят за маской леди ту, прошлую Таннис.

А быть может, не считают леди особой важной.

Живет одна.

И кольца на пальце нет, ни на правой, ни на левой руке… старая дева? И не оттого ли бакалейщик пытается завязать беседу о погоде и ценах, о том, что на рынке ныне не протолкнуться от чужаков с другой стороны Перевала, о самом перевале и одиночестве. Он лихо подкручивает черные усы и попеременно подмигивает то правым, то левым глазом.

Приглашает на прогулку в Парк.

К Рождеству там ель нарядили и залили каток. Дамы презабавно на коньках держатся. И Таннис не отказалась бы пойти, но…

Она мертва.

Уже второй месяц как мертва, заперта в этой квартирке, покидать которую ей запрещено строго-настрого. Соседи полагают ее чудачкой, но в дела не лезут.

Пускай.

Но солнца снова не хватает. И оглушающая пустота квартиры давит на нервы. Хочется плакать. Смеяться. Изрезать наряды, которые доставляют каждую неделю… зачем ей платья, если показать их некому? Но Таннис примеряет, становится перед зеркалом, огромным, в полный ее рост, и смотрит на себя, потом идет пить чай перед этим же зеркалом, и упрямо ковыряется иглой в мешковине. Ее вышивки отвратны, но… что у нее есть кроме этих вышивок и книг?

На сей раз стучали громко.

Трижды.

И дверь открылась сама собой.

— Здравствуй, — Кейрен держал букет черных ирисов. — Я вот подумал, что… может, не прогонишь?

Белое пальто и костюм светлый в тонкую полоску. А сам он выглядит еще более тощим, чем месяц тому… месяц и двадцать три дня.

— Может, — Таннис сглотнула, не в силах отвести взгляд, — и не прогоню.

Шаг навстречу.

И прикосновение.

Цветы мешают, скользят, касаясь ладоней шелковыми лепестками. И сыплются на пол.

— Я соскучился, — шепчет Кейрен. И платье, предательское платье, съезжает с плеча… наверное, Таннис об этом пожалеет, но пускай.

В конце концов, она на самом деле живая…

— И я… соскучилась.

А губы у него тоже холодные, со вкусом талого снега.

…письмо доставили нарочным.

Аккуратный белый конверт, ни имени, ни адреса, только нежный запах лаванды и синий лепесток, застывший в сургуче. Знакомая печать, пальцы помнят ее.

И медлят.

Брокк прячет конверт меж бумаг, их много, что Ригеровских, что собственных, и с каждым днем становится все больше. А он вязнет в этих бумагах.

Вот-вот утонет.

— Мы идем? — Кэри в нетерпении забывает о маске леди и кружится, ловя свое отражение в зеркалах. Янтарная девочка, ясная… и платье из белой в тонкую лиловую полоску шерсти ей к лицу, как и гиацинтовый салоп. А шляпка падает и Кэри останавливается. — Ой, я опять, да?

У нее светлый смех.

И сердце отпускает.

— Опять, — Брокк подымает шляпку…

…снова мерещится лаванда.

Прогулка затягивается. Берег. Позолоченное море. Кромка влажного песка, на котором остаются следы. Белая витая раковина, ее Кэри подбирает и несет, не задумываясь о том, что раковина грязная.

Ей радостно.

И ее радости хватает на двоих. В какой-то момент она оказывается так близко, что… приходится отступать. В желтых глазах мелькает огорчение, к счастью, недолгое…

— Ты покажешь мне драконов?

— Конечно, — Брокк готов показать не только их: «Янтарная леди» скоро сойдет со стапелей. А в кабинете его ждет все тот же запах лаванды. И сургуч крошится под пальцами.